Мне говорят, что я счастливчик. Что мало кому выпала такая удача - видеть мир в момент его расцвета, всё ещё чувствовать запах цветов и ласку колышущейся на ветру травы.
Они удивлялись и улыбались. Кто-то уходил в недоумении, посчитав меня психом, а кто-то бросался расспрашивать про мир, которого больше нет.
И никто ни разу не спросил: "Насколько страшно помнить всё это?"

Был ясный, солнечный день. Дети бегали на лужайках. Соседи, кажется, спорили о том, какого цвета машину им выбрать...
А потом... Бледный ведущий новостей что-то промямлил про ядерные удары. Я подумал, что это шутка. Ведь кто в здравом уме мог бы поверить такому? Мой маленький сын заплакал у жены на руках.
Она посмотрела мне в глаза - молча, ничего не спрашивая. Но именно в тот момент я всё понял. Война. Это больше чем просто слово. Это судьба, с которой не поспоришь.
Мы бросили всё и побежали. В той суматохе я боялся лишь одного - потерять её и сына из виду. Больше ни о чём не думал.
Казалось, охранник проверял списки целую вечность... Хотя пожалуй, так оно и было.

Вечность - ещё одно странное слово. Я помню ту вспышку так, будто это было вчера - свет тысячи солнц выжег горизонт от края до края, но кто-то (наверное, это на его скелет я наткнулся, когда вышел из убежища) успел нажать кнопку.
И вот нам тычут в руки какие-то комбинезоны, говорят: "Это ваш новый дом". Металл криокамеры такой холодный... 10...9...8...7... Сон длиной в несколько жизней.

Когда я снова увидел свет, он был почти таким же ярким. Но всё вокруг было по-другому. Война сбила спесь с нашего ухоженого мирка, а 200 лет ветров и рад-бурь довершили начатое.
Теперь я тащу в свою лачугу всё, что напоминает мне о том - настоящем - доме, стараясь создать то, что можно будет назвать уютом. Наверное, я всё ещё не до конца верю в происходящее.

Мы все приспособились выживать кто как умеет. Кто-то просит помощи, надеясь, что получит именно её, а не пулю в лоб. Кто-то отдаёт последние крышки за прицел покруче, чтобы успеть завалить побольше ублюдков, прежде чем самому сыграть в ящик. Кто-то горбатится на поле, стараясь вырастить хоть что-то, хотя даже эту мелочь скорее всего придётся отдать рейдерам...
Все тут воюют с кем-то или чем-то - с мутантами и дикими собаками, с синтами или рейдерами, с радиацией или зависимостью. Если война - это борьба, то она не прекращается здесь ни на миг.
А я... Я просто ищу сына.
"Шон, где ты? Каким ты вырос? Знаешь ли ты, кто я и зачем ищу тебя? Нужен ли я тебе?"
Я стараюсь гнать от себя эти вопросы, ведь ничего, кроме мести и поисков, у меня не осталось. Так пожелайте же мне удачи в этом безумном-безумном мире, рождённом войной.

Кто-то, кто помнит историю, скажет, что мир стал сложнее. А я скажу наоборот - апокалипсис всё сильно упрощает. Больше не нужно заморачиваться насчёт инструкций и требований, медстраховок и техосмотров, счетов за воду и электричество.
Суды, инстанции, иски, штрафы, апелляции - всё это в прошлом. Теперь, если кто-то на тебя косо глянет, ты просто снесёшь ему голову. Если мешает пройти - вспорешь брюхо, перешагнёшь через труп и пойдёшь дальше.
Проще некуда. Стабильность, мать её.
Война - это жестокость и сожаления. Война никогда не меняется. Но есть в ней и положительные стороны - никто не удивится тому, что ты поджаришь кого-то заживо.