На утёсе один троль-нелюдим
Думает безотрадно: "Иэх поедим"
Вгрызается как пёс, в берцовую кость,
Он грызёт эту кость много лет напролёт-
жрёт оглоед! троль костоглот!
Ему бы мясца, но, смиряя плоть,
Он сиднем сидит - только кость грызёт.

Вдруг, как с неба упал, прибежал, прискакал,
Клацая бутсами, эльф из-за скал.
- Кто тут по пёсьи вгрызается в кости
Люто любимой тёщи моей?
Ну лиходей! Ох прохиндей!
Кто разрешил тебе ворошить на погосте
Кости любимой тёщи моей?

- Я без спроса их спёр, - объяснил ему троль,-
А теперь вот и ты мне ответить изволь:
Продлили бы кости, тлевшие на погосте,
Жизнь опочившей тёщи твоей?
Продлилим бы дуралей?
Ты ж только от злости
Квохчешь над прахом тёщи своей!

Что-то я не пойму, - был ответ, - почему
Мёртвые должны служить твоему
Безвозмездному пропитанию, для выживания.
Ропщет их прах к отмщению, а проще
мощи усохшей тёщи -
Её священное посмертное достояние,
Будь она хоть трижды усопшей.

Ухмыльнулся троль с издевкой тупой.
- Не стой,- говорит,- у меня над душой,
А то, глядишь, и сам угодишь
Ко мне в живот,
Крохобор, пустоболт,
проглочу живьём, словнор кошка - мышь:
Я от голода костоед, а по норову - живоглот!
Но таких чудес, чтоб живой обед
прискакал из-за скал, в этом мире нет:
Скользнул стороной у обидчика за спиной,
Пнул эльф его,
Распроклятого эксгуматора вороватого, -
Заречёшся, мол, впредь насмешничать надо мной
И тёщу грызть супостатово!

Но каменный зад отрастил суростат,
Сидя на камне двадцать лет подряд.
И тяжкая бутса сплющилась, будто
Бумажный колпак или бальный башмак.
Истино, истино так!
А ведь если нога ненадёжно обута,
То камень пинать станет только дурак!

На всю жизнь наш эльф охромел,
Едва ковыляет белый как мел.
А троль по-пёсьи припал на утёсе
К останкам тёщи -
леденящий, тощий, -
Ему не жёстко сидеть на утёсе,
И зад у него всё площе.