Слово турианского офицера

Хару-Ичиго
https://ficbook.net/authors/13131

За десять лет жизни Гаррус ни разу не видел человеческую колонию. Он и людей-то видел редко и уж совсем никогда не бывал в обществе, где людей было бы больше, чем турианцев, поэтому в колонии Мендоар ему было, мягко говоря, неуютно. Рядом с отцом он ещё чувствовал себя более-менее защищённым, но отец ушёл к губернатору и Гаррус остался предоставленным самому себе.
Колонисты неособенно глазели на него, но ему постоянно казалось, будто его оценивают, будто не только от отца, но и от него зависит престиж нации, что он должен не уронить честь... наконец, это напряжение стало настолько невыносимым, что ему просто захотелось сбежать подальше. Случай представился — на территории колонии, под куполом, похожим на гигантский мыльный пузырь раскинулся целый хозяйственный комплекс с ботаническим садом — Мендоар процветала за счёт сельского хозяйства и могла себе такое позволить, хотя, несмотря на сад, сама колония была скоплением серых, неуютных трейлеров, затерянных в долине на серой, неуютной планете, где ветра три месяца в году гоняли серую, едкую пыль. Маленькое подобие рая под куполом был единственным ярким пятном на планете... а ещё там можно было легко затеряться, притворившись, что изучаешь земную флору и Гаррус тут же этим воспользовался.
То, что он увидел, войдя внутрь, поразило его: огромные, ярко-жёлтые цветы больше него ростом, с чёрной сердцевиной величиной с тарелку, все, как один, повёрнутые к искусственному солнцу. Они росли по бокам тропинки насколько хватало глаз — целое поле, будто светящееся само по себе под голографическим ясным небом, удивительнее всего, что он когда-либо видел в жизни. Живее серебристого пластика Цитадели. Ярче бурых скал Палавэна. Это было настолько красиво, что даже пугало.
Гаррус сглотнул, напомнил себе, что будущему офицеру нужно тренировать храбрость смолоду, и неуверенно сделал пару шагов по тропинке. Цветы возвышались над ним и будто ждали чего-то; он запоздало подумал, что они, возможно, хищные, и яркая окраска означает опасность, но безмолвные земные пришельцы не нападали. Просто стояли и... издавали странные звуки — жалобные, приглушённые, на высокой ноте. Гаррус, уже успевший поверить в разумность цветов, почувствовал, как мелкие чешучатые пластинки вдоль позвоночника встают дыбом.
"Растения не могут издавать такие звуки", — убедительно сказал он сам себе. — "Наверное это какое-то животное. Раненое".
Он хотел было уйти, но вместо этого сошёл с тропинки и побрёл на голос, протискиваясь между сочных зелёных стеблей. Листья всё время будто норовили хлестнуть его по глазам, но он упрямо шёл вперёд, потому что сознание того, что кому-то нужна помощь было сильнее страха или боли. О том, что тут запросто можно потеряться он даже не подумал.
Странные звуки всё приближались и приближались, пока наконец, раздвинув заросли, он не увидел их источник. Прямо на земле сидело странное существо, в котором Гаррус, впрочем, быстро узнал человеческого ребёнка. Кажется даже женского пола, хотя в этом он был до конца не уверен. У него ещё плохо получалось различать людей.
Девочка (он всё-таки остановился на этом варианте) была одета в серый мешковатый комбинезон с эмблемой колонии, заляпанный разноцветной краской, но её волосы, заплетённые в две штуки, называемые, кажется, косами, были словно огонь, — она вся была такой же яркой как цветы вокруг, совсем не похожей ни на кого из бледных людей или серых, цвета камня, турианцев, её глаза, большие и синие, блестели, из них безостановочно текла по капельке какая-то бесцветная жидкость, на щеках алели большие красные пятна вперемешку с маленькими рыжими крапинками, а сами щёки раздулись от того что девочка пыталась запихнуть целиком в рот большую булку.
Гаррус застыл как вкопаный. Он ещё слишком мало видел в жизни и уж точно никогда не видел такого. Ничего настолько же страшного, незнакомого, яркого и интересного. Ничего похожего. Он хотел спросить так много, что вопросы путались в голове: "что это за влага? Это правда, что люди на девяносто процентов состоят из жидкости? Что это за цветы вокруг? Почему у тебя такой странный окрас? Ты правда женского пола?", но эти вопросы были настолько невежливыми, что отец отругал бы его, если б узнал, поэтому Гаррус спросил только:
— Что случилось? Почему ты так странно себя ведёшь... — он запнулся, не зная, как обратиться. — ...человек?
Девочка совсем не удивилась ни ему ни его вопросу, только с усилием проглотила булку, едва не подавившись, и вытерла рукавом нос.
— Потому что... потому что все мальчишки дуракииииии! — она зажмурилась и снова издала такой душераздирающий звук, что Гаррус едва не подпрыгнул.
— Это неправда! — горячо возразил он. Конечно, он не мог отвечать за человеческих мальчишек, но за турианских мог поручиться совершенно точно.
— Нет праавдааа! Я послала Томми Стивенсу любовное письмоо, а он сказал, что я ему не нравлюсь, потому что я рыжаяааааа. И никто меня замуж никогда не возьмёёёёт!
— Рыжая? — он совсем потерялся в перепетиях человеческих отношений.
— Ты что, тоже дурак что лиииии? Волосы рыжыеееее! Я такая уродинаааа! Буду тут сидеть пока не умрууууу! Аааааа! — она разразилась целой серией хныканий и рыданий. Выходило так, что какой-то человек отказался принять её любовь, потому что ему не понравились её волосы. Этого Гаррус совсем не мог понять. На всей планете не было ничего более ошеломляющего, разве только цветы — как такое могло кому-то не нравится? Это ведь было так... красиво. Неужели такое удивительное существо должно было погибнуть от чьей-то ошибки? Ни один мужчина из семьи Вакариан никогда бы не позволил такой несправедливости свершиться.
— Я могу поговорить с этим человеком и убедить, что он не прав... Если надо будет — даже силой, — неуверенно предложил Гаррус. Девочка на секунду замолчала и посмотрела на него острым, пронизывающим взглядом, будто оценивая все "за" и против, а потом снова зарыдала.
— Ну и чтоооо? Всё равно меня никто замуж не возьмёёёт!
Он совсем растерялся. Нужно было что-то делать — в какой-то книге говорилось, что человек может умереть, если потеряет много воды, а эта девочка, кажется, теряла её с удвоенной энергией, а значит, могла умереть в любую минуту.
Звать взрослых было слишком долго, оставалось только действовать решительно и наобум.
— Тогда... тогда я на тебе женюсь! — выпалил он и испуганно замолчал, пытаясь осознать, что только что сказал. Девочка тоже замолчала и поднялась с земли, покрасневшее лицо было напряжённо и сурово.
— Обещаешь? — серьёзно спросила она.
Отступать было некуда. Гаррус кивнул.
— Обещаю.
— Не обманываешь?
— Я никогда не обманываю!
Девочка подошла ближе и нехорошо прищурилась.
— Поклянись самой страшной клятвой! — сурово потребовала она. — Самой-самой страшной клятвой поклянись, что не обманешь! Через тридцать... нет, тогда я буду совсем старушка... через двадцать лет, если у меня не будет мужа, я за тебя выйду замуж, а ты на мне женишься. — Она протянула к нему сжатую в кулак руку, с отставленным мизинцем. — Ну?
Гаррус не понял значения жеста, но на всякий случай протянул один из трёх "пальцев" и вздрогнул, когда тёплый мизинец девочки уцепился за него.
— Даю слово турианского офицера! — это прозвучало так торжественно, что к его страху примешалась гордость. Конечно, сейчас он не офицер, но когда-нибудь обязательно им станет, это даже не обсуждается.
Его будущая жена нахмурилась.
— А если я улечу из колонии? Ты меня найдёшь? Двадцать лет, это же очень-очень много!
— Конечно найду! Я буду служить в Службе Безопасности Цитадели, как отец, а ты конечно когда-нибудь туда прилетишь, потому что туда все прилетают, и для каждого корабля своя база данных — по ней кого угодно можно найти! — он говорил уверенно, потому что сам в это верил, но девочку всё не покидали сомнения.
— А ты меня не забудешь? — немного грустно спросила она.
— Конечно нет! — Гаррус хотел сказать, что что-то настолько яркое невозможно забыть, но постеснялся. — Я тебя никогда не забуду, даже не через двадцать, даже через миллион лет!
— Вот глупый, турианцы столько не живут, — фыркнула она, и вдруг улыбнулась. Это была довольная улыбка, торжествующая и спокойная, улыбка победителя, который добился своего.
— Да, я знаю, а как тебя... — начал было Гаррус, но тут передатчик зашипел, выдавая, через помехи, голос отца.
— ...пять минут... возле доков... — донеслось до него и отец отключил связь. Гаррус мысленно прикинул расстояние от сада до доков и опрометью бросился бежать. У него не было времени даже попрощаться — минутное опоздание и он погиб.
— Я буду тебя ждать! Если ты меня обманешь, я тебя найду и убью! — донёс до него ветер, но ему было уже всё равно — от стремительно бежал от моря цветов в сторону пыльного серого посёлка...

***
— Чем занят, Гаррус? — либо Шепард подошла так неслышно, либо он её просто не заметил, увлёкшись чтением, но, в любом случае, оправдываться калибровкой было уже поздно — командир углядела документы. — Списки колонистов и личные дела? Зачем это?
Гаррус ответил не сразу — в кают компании было слишком много народу для такого интимного разговора — разбирающая какой-то прибор Тали, залетевшая на огонёк Лиара, пытающаяся научить Келли играть в трёхмерные шахматы...
— Это личное, командир. Я ищу одного человека.
Шепард скрестила руки на груди.
— Я тебе доверяю, но когда меня просят пользоваться привилегиями Спектра и открыть доступ к базам данных, я могу хотя бы спросить "зачем?". Без обид.
Гаррус вздохнул. Ему было неловко — командир действительно много сделала для него, они были друзьями. Конечно, с остальной командой он сохранял чуть большую дистанцию, но... в конце концов, то, что он искал, не было секретной информацией и не делиться ей с остальными причин не было.
— Однажды в детстве отец взял меня в одну из человеческих колоний... — начал он, понизив голос.
Шепард слушала его внимательно, не прерывая, но почему-то становилась всё мрачнее и мрачнее. Остальные женщины делали вид, что занимаются своими делами, но по их напряжённым позам было понятно, что они прислушиваются. Наконец, Тали не выдержала.
— Это даже не смешно! Давать такие обещания глупо и безответственно! Я думала ты умнее.
Гаррус пожал плечами.
— Обычно я тоже так о себе думаю. Сегодня как раз исполняется двадцать лет с того дня. Я должен найти её.
— Клятва на мизинцах, это детская клятва, офицер Вакариан, — попыталась внести ясность Келли. — Люди не принимают её всерьёз, поверьте мне, она гроша ломаного не стоит. Никого ещё не убило молнией за то, что он её нарушил.
— Так как мизинцев у меня нет, пришлось давать слово турианского офицера. Боюсь, у меня нет выбора — такую клятву я не могу нарушить. Это опозорит меня, офицерское звание и нашу армию.
— Подожди минуту, — Шепард нахмурилась ещё сильнее. — Твоя клятва не имеет силы — ты не был офицером.
— Я всё равно чувствую, что должен отыскать эту женщину. Это недоразумение нужно разрешить, — я дал ей обещание. Если она одинока и всё ещё помнит... об этом, я объясню ей свою ошибку и, уверен, она меня поймёт. Если же у неё есть семья... что ж, мы вместе посмеёмся. Это дело скорее совести, а не чести. Командир, могу я запросить данные о колонии Мендоар, в системе...
— Нет, не можешь, — вдруг резко бросила Шепард, и, резко развернувшись, ушла, оставив кают-компанию в непонимающем молчании.
— Шепард повела себя очень странно, — наконец резюмировала Тали, отложив отвёртку. — Мне казалось, что она всегда помогает другим, но, оказывается, я знаю её слишком мало...
Келли покачала головой.
— Если бы человеческое поведение можно было разделить на шкалу "героя" и "отступника", командир только что получила плюс два пункта к отступнику. Думаю, это стресс.
— Возможно, такое поведение вызвано специфическими процессами, протекающими в женском организме. — Лиара так выразительно покосилась на Гарруса, что он почувствовал себя неуютно, будто услышав нечто неприличное. Он забрал переносной терминал и отправился к себе, стараясь не вслушиваться в доносящееся из кают-компании:
— У азари тоже такое есть? О, доктор Т'Сони, впервые об этом слышу. Я думала хоть какую-то расу это обошло.
— Они есть даже у кварианок — просто ужасное ощущение, сразу хочется есть сладости тоннами, а ещё мне начинает казаться, что я толстая и скафандр просто трещит по швам...
— Что вы, Тали, вы такая худенькая — я вам так завидую! Вас не уносит ветром наверное только потому что вы держитесь за винтовку...

Женщин на этом корабле всё-таки было слишком много. По крайней мере для Гарруса.

***
Шепард зашла к нему почти перед самым отбоем — всё такая же хмурая и явно чем-то озабоченная.
— Извини, — мягко сказала она с порога. — Я не хотела тебя обидеть. Я понимаю, как много для тебя значит обещание, Гаррус. Извини.
Он отложил замшевую тряпочку и шлем, который до этого полировал.
— Не за что извиняться, командир. Сейчас нелёгкое время и тут не до личных интересов. Я был эгоистом и признаю это, так что просто забудем.
Шепард покачала головой и присела на подлокотник дивана в пол оборота к нему.
— Честно говоря, я плохо представляю тебя с человеческой женщиной. Никакого расизма — просто... турианцы и люди совсем разные. Чем эта девчонка вообще думала?
— Понимаю, я не... мм... человекофил, но я не могу оставить этот вопрос неразрешённым. — Гаррус поймал себя на том, что ему неловко обсуждать это с капитаном. Дружба дружбой, но некоторые вещи всё же слишком интимны. — Для детей мир выглядит по другому, они ещё не воспринимают условностей. О... вы понимаете, физиологической стороне, я даже не говорю, но мы теперь достаточно совершеннолетние, чтобы понимать...
— Знаешь, я уверена, что у неё замечательная семья, много детей, — глядя в пространство прервала его Шепард. — Она до сих пор живёт в колонии и никогда не выбиралась за её пределы. И подсолнухи тоже там. Их стало ещё больше, как море — до самого горизонта...
Гаррус окинул её внимательным, испытующим взглядом, будто пытался разглядеть что-то новое, но ещё не понимал, что изменилось. Обычно, мужчина смотрит так на женщину, внезапно сменившую причёску.
— Я просто хочу быть уверенным что это действительно так.
Капитан отвернулась и встала.
— На досуге попробую поискать сама, хотя с такими зацепками, как у нас мы вряд ли что-нибудь найдём. Я так понимаю, что с отцом ты связываться не хочешь, а сам названия колонии не помнишь. Тебе в одиночку такую гору данных не перелопатишь.
— Ценю вашу помощь, командир. — Он отвёл взгляд и снова взялся за шлем.
Шепард почти вышла, но на пороге замерла.
— Гаррус... ты её что, любил?
— Хм. Я бы не назвал это любовью, но я переодически о ней вспоминал. Это было приятное и забавное воспоминание. О детстве и невинности.
— Уверена, она тоже о тебе вспоминала.
— Не сомневаюсь, она ведь пообещала убить меня.

***

Три дня прошли для Шепард незаметно — слишком много событий, пара несерьёзных, но мешающих ранений, нежелающие заживать шрамы на лице... и непроходящее беспокойство. Раздражение. Неловкость. Ей казалось, что этого никто не замечает, но когда Келли в пятый раз пригласила её "выпить чаю", Джейн поняла, что разговор по душам неизбежен. Он этого решения ей стало легче — капитан корабля, создающий нездоровую остановку в команде — куда это годится? Давно пора было перестать вести себя как ребёнок, тем более что чай у старпома был превосходный.
Долго упрашивать офицера Чамберс о задушевной беседе не пришлось — на "Нормандии", обычно, царила благоприятная обстановка и советы специалиста не требовались, а давать советы и разбираться в перепетиях чужой личной жизни было для Келли чем-то вроде хобби. Как вязание. Даже её каюта неуловимо напоминала кабинет психоаналитика — тёплые тона, почти земной уют — разве что кушетки не хватало.
К удивлению Шепард, правильная, немного наивная и тихая Келли выставила на стол не стандартные корабельные кружки с чаем, а родные, земные стаканы, соль, лимон и текилу. Капитан не смогла не оценить такой жест. Один щекочущий цитрусовый запах лимона уже расслаблял.
— К каждому свой подход, да, Келли?
— Я просто облегчаю себе задачу, мэм, — улыбнулась молодая женщина, наполняя стакан светлой жидкостью. — Кстати, об облегчении задачи: я заметила, что вы больше не берёте на миссии офицера Вакариана... и, кажется, без него у вас не всё идёт гладко. — она кивнула на повязку, охватывающую руку Шепард. — Мистер Массани недавно нецензурно ругался в коридоре, что-то про вашу рассеянность и неверно выбранные огневые позиции.
— Если ты сейчас спросишь, хочу ли я об этом поговорить, я разобью бутылку тебе об голову, а потом притворюсь, что накидалась в лоскуты и не ведала что творю, — пообещала капитан, поморщившись от разъедающего обветренные губы лимонного сока.
— Если бы вы не хотели поговорить, вы бы не пришли. — Келли выдержала небольшую паузу, аккуратно нарезая остаток лимона. К своему стакану она даже не прикоснулась. — Почему вы не можете ему сказать?
— Я извинилась перед Заидом. Хотя от монолога про "лезущих из всех щелей пиздоблядских мудоёбищ с дробовиками" это не спасло.
— Я имела в виду офицера Вакариана.
— Келли, ты всё-таки удивительная. — Тепло медленно начало разливаться по телу и Шепард расслабленно откинулась в кресле, глядя в потолок, и невесело рассмеялась. — Как ты догадалась?
— Вы всегда... немного выделяете его среди других. Самую малость.
— Я не знала, что это он. В голову не приходило..
— Вы ведёте себя так, будто вам не всё равно. И вам не всё равно, но что-то вас пугает, будто вы на своём опыте выяснили, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Чего вы боитесь, капитан?
Шепард и сама не раз задавала себе этот вопрос. Они с Гаррусом были друзьями — это не обсуждалось. Желание обнять его при первой встрече, желание утешить — она сто раз убеждала себя что сделала бы то же самое для любого друга. Это дурацкое детское воспоминание... они могли бы просто поудивляться совпадению, посмеялись бы над этим и забыли, но... Но. В последнее время, когда Джейн закрывала глаза, это "но" вставало перед ней во всей своей красе. Овеществлённое.
— Он напомнил мне о том, что я хочу забыть, — наконец, медленно произнесла она. — Не хочу оборачиваться назад. Слишком долго шла вперёд, пыталась от этого убежать. У меня много проблем здесь и сейчас, тащить из прошлого ещё пачку глупо.
— Да. Разумеется. Я понимаю вас. Мендоар была...
— Да. До основания. Её уже восстановили, но я не могу читать даже сводки о ней, потому что сразу вижу...
— Что видите, капитан? — мягко, почти ласково спросила Келли.
— Стену огня, которая пожирает всё, что мне дорого. Они подожгли из огнемётов поля, чтобы никто не смог спрятаться. Я оказалась почти в середине и мне повезло, что трава в том месте уже выгорела. Даже странно вспоминать, какой я была беспомощной... — Джейн помотала головой. — То, о чём рассказывал Гаррус... этого места больше не существует. Ни невинности... — она яростно вгрызлась в лимон, прожёвывая его вместе с кожурой, — ...ни обещаний, ни семьи, ни дома, ни детства. Я попыталась вспомнить, как это было: его, наш разговор, эти подсолнухи... и ничего. Только огонь.
— Никогда в жизни не видела подсолнухов, — старпом задумчиво отпила из стакана. — Наверное, прекрасные цветы.
— И никогда больше не увидишь. На Земле они вымерли от какого-то паразита, а те семена, что остались, вывезли в Мендоар. Они там прижились... а теперь их просто нет. Никогда больше не будет. Наверное я завидую Гаррусу — нечестно, что он владеет самым прекрасным местом в галактике, а я вижу только огонь и смерть. Мне даже мысленно некуда вернуться.
— Память и обещания не горят, капитан. — Келли перегнулась через стол и погладила её руку.
— Лучше бы горели. Не хочу, чтобы наша с Гаррусом дружба... наши отношения разладились из-за того, что я веду себя как дура с посттравматическим синдромом.
— Я могу вам помочь.
Шепард отвлеклась от созерцания потолка и посмотрела на неё.
— Что ты предлагаешь?
— Мы ведь решили подбросить доктора Т'Сони до Цитадели, верно? У меня там есть одна подруга — бывшая колонистка, рыжеволосая и замужняя. Я могу устроить офицеру Вакариану встречу с ней. Они выпьют по чашке кофе и разойдутся довольные собой. Инцидент будет исчерпан.
— Ты хочешь заставить другого человека врать?
— Белая ложь лучше, чем самокопания офицера Вакариана или ваш самообман, поверьте.
— Самообман?
— Ещё по чуть-чуть чтобы лучше спалось?
Джейн протянула стакан.
— Эта женщина... — она подалась вперёд, разглядывая своё отражение в натёртой до блеска столешнице. — ...красивая?
— По человеческим меркам — очень. Не знаю, с какой точки зрения оценивают женщин турианцы, но, в любом случае ему будет приятно думать, что это она...

***
— Это была не она. Спасибо за помощь, Шепард, но — нет.
Капитан глубокомысленно промолчала, гипнотизируя взглядом рыбок в аквариуме. Гаррус отсутствовал около двух часов, но ей показалось, что прошло часов шесть.
— Ты уверен?
— Я не дамский угодник и мне не очень легко даётся общение с женщинами, но я разбираюсь в людях, так что да — я абсолютно уверен.
Она вздохнула и коснулась его рукава.
— Послушай, Гаррус, это было давно. Люди со временем меняются — память их идеализирует.
— Не сомневайтесь во мне, командир, я понял, что это не она, с первых секунд разговора. Уверенность — сто процентов.
— Хорошо... — Шепард набрала побольше воздуху, будто перед прыжком с вышки и снова отвернулась к аквариуму, скрестив руки на груди. Её снедала дикая зависть к рыбам — они никогда бы не попали в такую ситуацию, совершенно точно. — Тогда давай предположим... Что если бы эта девочка была жива, но так и не вышла замуж... и каждый раз, когда ей бывало одиноко, она вспоминала бы о тебе и пыталась тебя разглядеть в каждом турианце? Она знала бы, наверное, что это бесполезно, но ей становилось чуточку легче. Будто она не одна во всей галактике. Будто есть кто-то, кто о ней вспоминает хоть иногда. Может быть она так бы к этому привыкла, извращенка, что ты даже понравился бы ей как мужчина, но она всё равно пыталась бы отдалиться, потому что ей не хотелось вспоминать о прошлом, она начала жизнь с чистого листа, а ты напомнил бы ей что она была счастлива и... кажется, я всё усложнила. Что бы ты сделал, если бы это было так? Забыл обо всём как будто ничего не было?
— Если бы она так захотела. — Шепард показалось, что он улыбается. — Я бы слишком уважал эту женщину чтобы допустить даже мысль о том чтоб причинить ей боль. Я не стал бы форсировать события — для меня это была бы очень странная и неловкая ситуация, из тех, что не решаются вот так, с кандачка... но если бы нам с ней угрожала смерть, я не сомневался бы ни минуты. И изучил соотвествующую литературу. Подготовился. Поговорил бы с Мордином. Чёрт, Шепард, вы заставляете меня говорить вещи, которых я никогда бы не сказал! Как у вас это получается?
— Значит, ты бы захотел быть с ней, когда вы оба поняли бы, что пришло время... это сослагательное наклонение звучит по-дурацки когда его слишком много, не обращай внимания.
— Она мне слишком дорога. Разумеется, захотел бы.
Джейн развернулась и протянула ему сжатую в кулак руку с отставленным мизинцем.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Не обманываешь?
— Я никогда не обманываю.
— Поклянись самой страшной клятвой.
— Слово турианского офицера, Шепард, — он осторожно коснулся мизинца.
— Что? — Джейн приподняла бровь. — Ты ведь больше не офицер. Формально.
— Я вас умоляю, командир. Когда это мешало мне бросаться обещаниями?

***
— Как же он разоблачил обман? — Келли протянула Шепард кусок пирога на абсолютно земном фарфоровом блюдце. — Мне казалось, я очень хорошо подготовилась и проинструктировала "девочку-из-колонии".
— Сказал, что эта женщина иначе улыбалась. Что улыбку той, настоящей, он видел всего два раза — среди подсолнухов и на обломках "Властелина". Кто бы мог подумать, что у Гарруса такая память... что это у тебя под лампой, Келли?
— Где? — женщина обернулась в указанном направлении. — Ах, это... подарок, капитан. Для вас.
Шепард встала и подошла поближе, рассматривая "подарок" — цветочный горшок с торчащим из него маленьким зелёным ростком.
— Что это такое? Фикус? Рыбки, которых некому кормить, у меня уже есть, теперь будет ещё растение, которое некому поливать.
— Не совсем фикус. — Старпом улыбнулась. — Это подарок от колонистов из Мендоара. Один остался у них, а другой они отдали вам. Семян будет много, так что им достаточно одного.
Джейн нахмурилась.
— Подожди, ты хочешь сказать, что это...
-...когда-нибудь будет подсолнух.
— Он выглядит так, будто долго не проживёт, — скептически бросила капитан, не в силах оторвать глаз от хрупких зелёных листиков.
— Просто дайте ему время — он окрепнет и станет как маленькое солнце. А возле Мендоара снова вырастет целое море. До самого горизонта.
— Хм. — Шепард прикрыла глаза. — Таким, как я его помню, оно точно не будет.
— Конечно нет, капитан. Оно будет совсем другим.
Шепард улыбнулась. Прошлое осталось в прошлом и больше никого не волнует, а будущее, каким бы мрачным оно ни казалось, освещает одна маленькая вещь. Чувство, такое же робкое, сильное и живучее, как эта зелёная стрелочка.
— Точно, Келли. Оно будет гораздо лучше.