Роман о боевом маге. Часть вторая.

Мелодии к роману Часть вторая
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Наш орден всегда славился всеми положительными качествами, которые только могут быть у человека, по крайней мере так нам говорили в годы обучения наши наставники и эвАльские летописцы. Эвалы были теми, кто в древние времена перенял дарованное им Молафалем искусство вэнсиэн алур у эльфов, некогда живших в этих землях; теперь же здесь стоит главная база нашего братства. От непривычного названия, данного нашими первенцами, уже давно отказались, и теперь мы зовёмся просто и прямо – боевыми магами. Куда же подевались эльфы, никому не известно; есть, конечно, официальная версия, данная орденскими летописцами, но я ей не верю: да уж скорее они и правда занимались какими-то секретными разработками на пару с гномами, но только проверить это никак не представляется возможным: добиться чего-то от гномов ещё сложнее, чем от сгинувших эльфов. Да никто по этому поводу особо и не беспокоится: как-никак с того момента прошло уже немногим более семи столетий, а в мире людей, как известно, даже вчерашние новости зачастую забываются. Да, кстати, забыл представиться: Трилсав Корвингский или для братьев просто Трил. Спросите, что здесь делает лорд, владелец куска северных земель из рода не несущего в себе крови эвалов? Действительно, в орден всегда принимали лишь тех, кто принадлежал роду, происходящему от первенцев вэнсиэн алур, но это совсем не означает, что таинства боевой магии доступны лишь им, просто всегда соблюдалась традиция основанная, как говорят нам эвальские летописцы, на клятве данной эльфам. Обычно людей моего положения назначают сразу на высокие руководящие посты, но добиться разрешения вступить в орден - уже было для меня успехом, благо мой род всегда был в хороших отношениях с боевыми магами, являясь главным поставщиком для них сырья и провианта. Обучение моё проходило с нуля с обычными учениками, а позже рядовыми бойцами. Все знания я с жадностью поглощал, за исключением истории, картографии, отчасти фаунологии нашего мира и пространства духов и прочей дребедени, ведь, как-никак, первое, зачем я сюда пришёл, это овладение тайнами магии и силой, позволяющей защитить вверенных мне людей, народ моих земель от любых известных нынее напастей.
Основополагающим стержнем нашего братства является верхушка, состоящая из эвальских летописцев, которые крайне редко участвуют в каких бы то ни было сражениях, но, несмотря на это, разбираются в военном искусстве не меньше, чем в истории или психологии духов. Их избирают только из числа прямых потомков тех первенцев, принявших дар. Именно они управляют делами ордена: политикой, финансами, культурой; хотя, правильнее было бы сказать, в большинстве случаев летописцы только направляют, принимая решения в тех или иных особо важных вопросах, в остальных же случаях, в частности, когда дело касается более приземлённых и обыденных трудностей, улаживанием проблем занимается совет старших чародеев. Кем же являюсь я? Не так давно мне препоручили обязанность командования небольшим отрядом из шести магов, включая меня, причём позволили самому отобрать состав, чем я с превеликим удовольствием воспользовался, ища своих будущих спутников, честно скажу, только среди себеподобных, из-за чего моя команда стала в плане своих талантов и развития несколько однобокой, но зато весьма дружной и сплочённой, то есть бойцами они были хоть куда, а вот во всех прочих малопрактичных науках были, мягко говоря, не очень сведущи, только один Хисерий мог похвастать знанием устройства мира усопших душ, как его когда-то называли у нас в стране, а если говорить более понятно для меня и для остальных в моём отряде, то структуры загробного мира, являющегося одним из трёх планов пространства духов; два оставшихся же известны, пожалуй, даже многим людям и уж точно всем обычным магам из гильдии: это планы демонов и собственно самих духов, считающихся в большинстве своём нейтральными, пассивными наблюдателями, и цели которых по сей день неведомы никому: интересно, не потому ли, что они бездействуют, или может их активность невозможно проследить для нас, смертных из материального мира? Так или иначе, считается, что они занимают, владеют большей частью того пространства и, по сведениям, оставшимся нам от эльфов, ни демоны, ни души умерших не осмеливаются посягнуть на их территорию, хотя возможно они просто в этом никак не заинтересованы. Разумеется, существует множество историй о том, как появились эти духи, сэльвы, как называли их эльфы, но все они – лишь байки и пустой вымысел; наверное, самая безумная из них гласит, что они являются частью, отголоском души самих эльфов; главы храмов в нашей стране Паэнмилсе и соседней Кардиде вместе с проповедниками и настоятелями, тем не менее, не спешат реагировать и вообще как-либо отзываться об этих сочинённых теориях и легендах относительно происхождения духов, кои, собственно, и являются нашими богами. Я-то в этом вопросе атеист, по профессии своей, но многие люди верят, что всё, что не происходит, твориться по воле этих вот духов. Но, в принципе, религия эта хоть и признана государственной в обоих странах и не имеет конкурентов, за исключением кучки мест в южных областях, где сохранили веру в природных божков, она остаётся весьма малочисленной, а количество истинных её последователей и вовсе невелико. Зародилась же она тогда, когда независимо друг от друга примерно в одно и то же время в восточной и западной областях северной части нашего материка, где и расположены Паэнмилс и Кардида, начали рождаться слухи о появлении в нашем мире духов предостерегавших нас об опасности, грозящей с востока, с земель варваров, что расположены за ламенским проливом, впадающим в Сомальское море. Тогда правители наших государств заинтересованные сими вестями, хотя, уверен, что на то у них были и более веские причины, чем слухи, к примеру, духи, весьма вероятно, являлись им во сне; так вот, оба властедержателя отправились к местам распространения этих весьма странных россказней, и там в уединении к ним являлись те самые сэльвы, пророча страшную беду с востока и призывая на битву со злом поднять все силы этих земель. Все прекрасно знали об опасностях при набегах варваров, но, даже когда они были достаточно организованны, чтобы походить на армию, их сила была недостаточно велика, чтобы завоевать страну, ибо на нашей стороне были непокоримые для них цитадели и крепости, такие, как например, Форгес – Столица и главная крепость Паэнмилса, расположенная далеко на северо-востоке. Так вот, каково же было всеобщее изумление, когда на эту войну, названную впоследствии Войной Кровавых Лун, поднялись гномы, эльфы, могучий, но малочисленный, а ныне почти вымерший горный народ с южных хребтов и все до единого гильдейские маги людей. Разумеется, основаную численность составляли рыуари, латники и лучники, помощь эльфов же в этом вопросе в основном была в магическом подспорье, но зато какая: несколько их чародеев буйством стихий могли изничтожить, обратить в пепел и пыль целые полчища этих тварей; а гномы, на скорую руку, соорудили такие искусные ловушки и заграждения, что первые волны вражеской орды просто захлебнулись в крови, мёртвых телах и душераздирающих криках: например, они вырыли подземный ров общей протяжённостью несколько десятков километров и наполнили его магмой, подведя к нему из недр каналы, в то время как маги помогали поддерживать температуру умеренно горячей на уровне необходимом для поддержания жидкого состояния расплавленной породы; ширина рва была около полсотни метров; стоит ли говорить, какими поистине адскими были муки тех, под чьими ногами тонкий слой камня обваливался и утягивал за собой своих жертв. При виде всех этих приготовлений стало ясно: никакой, даже выходящий за всякие разумные пределы страх перед варварами не заставил бы пойти на такие ухищрения, да и вообще: гномов подняться - из-под земли, а горделивых эльфов и горцев объединиться с людьми; явно наши славные правители, Асроно и Эльвик, чего-то недоговаривали, и было очевидно, что в видении, посланном им духами, была показана и сама угроза, но они об этом умолчали, лишь постоянно призывая к полной самоотдаче и, если понадобится, самопожертвованию ради всего того мира, который все знают, ради святой, священной жизни…
И они пришли… безумные, беспощадные и столь мало похожие на людей, что сливались в свой ужасающей массе с теми существами, тварями, монстрами, что шли с ними бок о бок. И число им было – легиона… Рядом с человеческими телами, изувеченными, но крепкими и наполненными силой, со сплошь залитыми кровью, бешено вращающимися глазами, мерно шагали полчища, изуродованные той же неведомой яростно чумой, зверей: здесь были и медведи со слипшейся клочками шерстью от тёмной густой крови, струящейся из незаживающих глубоких ран, и чёрной слизи, постоянно текущей из трещин в хребте, выпирающем из облезлой кожи на спине, на морде кусками отсутствовала шкура, обнажая изогнувшиеся устрашающие клыки, из запавших глаз сочилась кровь, а размер их был раза в полтора больше обычного, над ними в вышине парили совы с пустующими бездонными глазницами и смоляным оперением; лошади с выросшими сквозь разорванную кожу на лбу мерзким пугающим рогом, похожим на очень толстый короткий ржавый клинок, и из основания которого там, где он врезался в голову, сочилась кровь, стекая струйками вниз, вместо глаз у них подрагивала сияющая то желтоватым, то красным цветом плотная дымка; шествие дополняли огромные от двух до восьми метров высотой выходящие из пучин моря существа с количеством опорных конечностей доходящим до пяти, а главное состоящие из частей тел морских обитателей. В первую ночь этой ужасной битвы и до самого её окончания обе луны окрасились в кроваво-красный. Сражение, разумеется-то, мы выиграли, иначе я сейчас бы здесь не был, но какой ценой… не смотря на то, что с того времени минуло уже почти девять веков, никто не забыл той страшной битвы, даже если вспоминать ему приходиться об этом только один раз в год в день траура по погибшим и великий день избавления мира от чумы безумия. Вот, примерно, как-то так и зародилась наша религия. Лишённые веры маги поговаривали, что эта ужасная пандемия началась с варварского шамана, которым во время медитации, когда он обращался к миру духов, завладела некая сущность с плана усопших душ. Сущность эта, как позволяли понять последствия, была настроена весьма не доброжелательно, хотя, возможно, виной тому стало неудачное переселение её в материальный мир, вследствие чего у неё родилось ярко выраженное негативное восприятие нашей реальности, а поскольку этот дух, кем бы он ни был, являлся весьма могущественным и контакта со своим миром, благодаря искусству шамана, не терял, то он начал пытаться творить и изменять окружавшую его действительность в соответствии со своими представлениями, желаниями, но осознав, что здесь правят совсем иные законы, и ему с ними не совладать – не удастся сотворить что-либо из ничего – он принялся искажать всё, что видел, используя дар творца, присущий всем сэльвам и демонам, что странно, ибо в загробном плане, к которому обращаются шаманы, не известно ни о ком, кто был бы на такое способен. В общем было принято решение о снаряжении экспедиции с целью поиска подтверждений данной теорий, либо информации дополняющей или опровергающей её; поскольку маги гильдии были инициаторами этой идеи, то они как раз и составляли основную часть команды, в помощь им была отряжена небольшая группа бойцов, а чуть позже к ним присоединились пара эльфийских чародеев и три умудрённых опытом искателя приключений из гномьего народа; таким пёстрым отрядом они и двинулись через пролив на восток в земли, некогда принадлежавшие варварам Каднарри. Но уже через несколько декад они прибыли обратно, не принеся с собой никаких результатов, хотя куда делись несколько магов, так и не вернувшихся ни домой, ни в гильдию, никто не ответил.
Хисерий, из моей команды, по этому поводу никогда ничего не говорил, и хотя он пришёл к нам в братство из гильдии, не думаю чтобы он что-то об этом знал, то есть, я хочу сказать, вряд ли больше, чем кто-либо из нас.
Так или иначе сегодня мне до этого всего не было никакого дела, потому что сегодня мы будем праздновать день рождение Калуса – молодого, но очень талантливого мага из моей команды; Калус любит управляться со стихийными аспектами, если точнее, то огнём и камнем, сотворяя огненных забавных человечков, говорящие всякую чушь булыжники, а иногда вырисовывая магмой на земле такие дивные узоры, что лучшие гномские архитекторы-оформители лопнули бы от зависти, а эльфийские мозаики прятались в тень, уступая место калусовским работам. Как-то однажды вечером после довольно простенького задания по разоружения разбойников, шантажирующих местных торговцев, мы собрались, как часто это делали, у костерка и принялись за небольшим ужином рассказывать друг другу всякие правдивые и не очень истории, а также делиться впечатлениями о тех или иных происшествиях, пережитых в жизни, сокровенными мечтами и тайными желаниями, потому что мы друг для друга были самыми близкими людьми и, как предписывают правила, крайне редко покидали пределы братства; хотя свободно везде разгуливать дозволялось, на более или менее длительную отлучку требовалось разрешение летописцев. Влюбиться же никто из моих верных соратников и друзей, как и я сам, не успел, да и вообще орденцы крайне редко вступают в брак, хотя тем не менее ряды эвальцев пополняются весьма исправно: думаю, тут дело в том, что кровосмешение не даёт им заключать союзы внутри братства, так что любви им приходится искать за его пределами, и, как правило, среди простого народа, что весьма проблематично, ибо обычные люди нас дичатся, а маги из гильдии – не доверяют; конечно, все уважают боевых магов и ценят оказываемую ими помощь и поддержу населению в защите от всякого вида угроз, начиная от пожаров и заканчивая урегулированием военных конфликтов, но общаться, а тем более связывать свою жизнь с кем-то из нас никто не хочет. Кстати сказать, девушек в нашем ордене очень и очень немного. Почему? Никто толком не знает, скорее всего по ряду причин, но факт остаётся фактом. В моём же отряде нет ни одной: возможно я, по некоторым соображениям, не хотел внести разлад в свой коллектив, а, может быть, просто не сыскалось подходящей кандидатуры. Так вот, остановился я на том, как мы всецело доверяли друг другу, и в один прекрасный вечер у костра Калус поделился с нами своим желанием подружиться с духом: мы все тут же наперебой кинулись представлять как бы это было, а Калус молча смотрел на нас и улыбался, а чуть позже взял уголёк из костра и нарисовал рядом с собой на земле магмовыми чернилами, как он себе всё это представляет: помню, там был такой чудесный рассказ с картинками, каждая из которых отображала определённую сценку из встречи Калуса с духом, а благодаря магии магматические линии постоянно двигались и текли, оживляя всё происходящее и делая его ещё более изумительно красивым и завораживающим. В ту ночь я поклялся себе, что обязательно разыщу шантюир в подарок на следующий день рождения другу. И вот сегодня я держу этот таинственный обдающий теплом, незаметно проникающим сквозь кожу прямо в тело и сознание, предмет в руках и думаю, что бы такое сказать при его вручении Калусу. Благодаря этому, чем-то смахивающему на яйцо, матово-чёрному эллипсоиду можно значительно быстрее и проще сконцентрироваться и заглянуть в мир духов, не тратя при этом столь колоссального объёма магической энергии, какой обычно при этом необходим.
- Трил, с тобой хочет поговорить Вониессен. – сказал мне, проходя мимо, Горнерт, неся перед собой кипу книг, и скрылся до того, как я успел его поприветствовать, не сразу очухавшись от своих раздумий. Он тоже был из моей команды. Вообще каждый раз по возвращении сюда, в лагерь, мои права главы отряда постоянно попирались наставниками, страстно желающими погонять молодых вэнсиэн алур со своими глупыми, надоедающими поручениями и мои пятеро учеников были далеко не исключением. Горнерт был одним из самых старших в моей команде: будучи очень опытным с большими познаниями, в частности, в области структурирования хаотичных импульсов, бойцом, он умел подчинять своей воле энтропийные поля и направлять энергетические волны, но помимо простых элементарных разрушений с последующим использованием полученных частиц и энергии в качестве оружия, либо строительного материала, он развил и по-своему модернизировал навыки галюциноторного мастерства: в общем нейтрализация проблем, связанных с разрешением особо сложных конфликтов часто сводилась к «Давай, Горнерт, давай, покажи им!», что, разумеется, было далеко не единственной областью применения сей необычайно полезной удивительной способности.
- О, Трилсав, хорошо, что ты пришёл. У гильдейских чрезвычайное положение. Надеюсь, ты знаешь, что Кардида не так давно объявила войну нашей стране…
- Да, да… Опять глупая ссора из-за какой-нибудь ерунды…
- Тихо! В данный раз всё гораздо серьёзнее. Множество наших отрядов уже отправились на выполнение государственных поручений, и у нас осталось не так много ребят, способных принимать заказы. Твой отряд избрал совет, как наиболее подходящий из имеющихся для отправки на исполнение высокоприоритетной операции. Требуется как можно скорее проникнуть в гильдию нашей страны и нейтрализовать угрозу до того, как она покинет стены цитадели магов…
- Но почему бы…
- Также было решено не отвлекать другие команды от своих заданий, к тому же твой отряд имеет все необходимые характеристики и весьма опытен в боевом деле. Магическая сила, так высоко развитая у твоих подопечных, будет как нельзя кстати и пригодится как процессе, так и при завершении операции, когда вам придётся загонять обратно первого проникшего и разрушать проход к миру духов. Нарушать соглашение о союзе – это ничего, но переступить первый из непреложных обетов магов! О чём они только думали, чёрт подери! Открыть дверь в план демонов! Впрочем ладно; всё, о чём нам пока известно, это то, что некий диверсант из гильдии Кардиды пробрался к самому сердцу наших магов и воспользовался техниками из запрещённой секции в области призыва: конечно, для этого потребуются немалые способности, но, несмотря на всё вероятное мастерство проникшего мага, мы полагаем, ему вряд ли удалость выстроить проход достаточного энергетического объёма, чтобы по нему смог явиться в наше пространство кто-то могущественный. Их полученного нами сообщения следует, что наши гильдейские пока вполне уверенно сдерживают угрозу, но силы их на исходе, а чтобы прогнать вторгнувшихся уже точно не хватит. Через час ты должен собрать своих людей и немедленно выступать. Мы обеспечим вас необходимым запасом энергосфер, чтобы обрушить мост в план демонов, но и вам самим придётся выложиться с максимально полной отдачей, в следствие чего после выполнения техники запечатывания вы будете крайне слабы и беспомощны; сразу же вслед за вами мы вышлем отрял поддержки и целителей, но в силу своего низкого уровня подготовки они прибудут туда с шести-семи часовым запозданием после вас, так что наш совет подписал бумагу с просьбой об оказании вам первой помощи и обеспечении полной безопасности по окончании вашей операции: отдадите этот конверт верховному чародею или любому из старших наставников. На этом пока всё. Сперва совет сам хотел проинструктировать вас, как и обычно, но сейчас он слишком занят разрешением других вопросов, к тому же треть его занимается особо опасными поручениями на границе и иных местах. Да, когда соберётесь и будете готовы, зайдите к интенданту за приготовленным для вас снаряжением. Всё, мне надо идти собирать из оставшихся достаточно умелых лекарей, чтобы послать за вами. Удачи, и да направят сэльвы ваш путь к успеху.
- Сэрим.
- Вониессен выглядел весьма взволнованным, а такое увидишь крайне редко, - похоже дело и впрямь серьёзное – я вышел из штаб-шатра и теперь направлялся к лагерю боевых искусств, где любил проводить почти всё своё свободное время самый старший из участников моей команды – Пануон. – Гильдейские из Кардиды совсем, видать, ума лишились, раз пошли на такое… Чтобы ни заставило их так поступить, но привести в наш мир этих воинственных духов, грозящих всему живому на Феменосе!.. Впрочем, с них станется, а вообще все мы в своей степени подневольны…
Чтобы рассказать о Пануоне, мне стоит сперва разъяснить, чем же всё-таки мы, вэнсиэн алур, так отличаемся от обычных магов. В кратце, основное наше с ними расхождение, оно же преимущество, заключается в тех тайных техниках, некогда переданных нам эльфами, позволяющих нам перенаправлять магические энергии в своё тело с целью многократного усиления его возможностей: к примеру, среднего уровня боевой маг на долгое время может становиться в два раза сильнее и в десять - выносливее лучших воинов людей, его магические внутренние резервы и способности по контролю связей внешних энергетических цепочек в разы превосходят пределы гильдейцев, даже когда те впадают в транс. Также мы развиваем в себе все прочие возможные таланты, в числе которых и боевое, оружейное мастерство: благодаря своим техникам мы не только в совершенстве осваиваем все известные стили ведения боя, но и изобретаем свои собственные, позволяющие в полной мере использовать возрастающую физическую мощь, но не только это: также нам дана возможность изменять хаотическую структуру оружия, изготавливаемого из редкого и дорогого материала, добываемого гномами – намальтина, и наполнять его начиная от стихийной и заканчивая и заканчивая разрушительной облитерирующей энергией энтропийных частиц. Так что фразы обычных рядовых вояк «почувствую свой меч», «стань со своим клинком одним целым» воспринимаются у нас почти в буквальном смысле. И ещё одно важное различие вэнсиэн алур и гильдейских: каждый из нас, полностью прошедший программу подготовки способен преодолеть как минимум два из семи порогов боли, не теряя при этом концентрации необходимой при сотворении заклинаний, что немаловажно с учётом направленности наших навыков, прочие же маги в лучшей своей форме не смогут выдержать более одного. Разумеется, это, а также вливание в наши тела огромного количества энергии, сокращает срок нашей жизни, но не так сильно, как того можно было ожидать – в среднем не более чем на тридцать лет: возможно, за этим и скрывается одна из загадок великих эльфийских военных искусств. Так или иначе, но самые сложные и пугающие большинство из учеников тренировки в период практики – это именно занятия болевой выдержки, а в последствии курсы по повышению максимально преодолимого болевого порога, и даже практик по демонологии и энтропийно-галюциноторным эффектам не столь сильно страшатся. И, кстати, возможно именно благодаря этому адскому контролю своих физических ощущений, работающему, даже когда в редких случаях наше тело начинает истекать кровью, простой люд нас так побаивается. Лучшие из нас способны преодолеть все семь порогов, но длиться сие не долго и почти наверняка приводит к полной потере рассудка, а вслед за сим и к летальному исходу, ибо те высшие техники, что требуют такой жертвы, мгновенно начинают сводить заклинателя с ума, потеря же сознания во время их выполнения недопустима, ибо также ведёт к смерти. В качестве примера преодоления всех семи порогов боли можно привести давний, почти забытый случай, произошедший уже около шести столетий назад, когда контроль над соблюдением первой заповеди магов осуществлялся не так строго, как должен был бы, особенно в нашем-то ордене; так вот, по причине сего тогда и произошло нечто, грозившее всему живому опасностью не меньшей, чем сама Война Кровавых Лун, а именно: один очень талантливый ученик, в чём нельзя было сомневаться, судя по тому, что он впоследствии сделал, чрезвычайно интересовался обитателями плана демонов, в тайне собирая, в том числе и незаконно, магические артефакты, необходимые для открытия полноценного прохода в него; также он усиленно развивал объёмы своих внутренних энергетических резервов, и в то время как другие ученики полностью расходовали запасы выдаваемых им на практике по мироустройству плана сэльвов энергосфер, он их почти не использовал, а затем тайком собирал у себя; но было видно, что наблюдать за духами ему было не столь интересно, как за альвами, как называли демонов первые орденцы, и его успехи по практике демонологии, столь сильно пугающей нынешних учеников, очень радовали его наставников. Как он позже рассказал, в плане демонов его привлекла одна сущность, которая, в свою очередь, тоже заинтересовалась нашим учеником; как ни странно, сия альва, в отличие от прочих своих собратьев была настроена очень дружелюбно и однажды даже наладила телепатический контакт с Ааруном, так звали нашего юного демонолога, который он пожелал скрыть от своих наставников: в своём обращении к нему она посылала потоки образов, архаичные бессвязные видения, в которых угадывалось одно единственное объединяющее всех их звено – желание увидеть, ощутить, познать материальный мир, мир, в котором пребывает столь необъяснимое, непостижимое и притягательное для демонов постоянство, желание почувствовать его, проникнуться жизнью средь прочных граней неэфемерного бытия; и столь сильной и чистой была воля сей альвы, столь безудержной тяга к тайнам и законам нашей жизни, что при каждом контакте Ааруна с головой окатывали гигантские волны эмоций, порождаемые её стремлением попасть в наш мир; к слову, из рассказов Ааруна ясно следует, что альва была демонессой, то есть её фантомный облик был явно женского пола: не секрет, что большинство обитателей пространства духов человекоподобны, особенно с плана усопших душ, хотя там имеются некие запретные тёмные области Лоренаса, в которые не удавалось заглянуть никому, по крайней мере у людей нет на то информации; так вот, несмотря на то, что среди магов общеизвестен факт гуманоидной внешности сэльвов и альв, объяснения тому у нас нет: возможно, знали эльфы, но они давно уж как канули в лету; но вот поражало меня всегда другое, а именно наличие у них полов: конечно, столь важного, а в иных случаях и судьбоносного значения оно у них подобно нам не имело, но крайне удивительным было само существование у них этого разделения, и мне было бы очень интересно знать: для чего. Или правильнее было бы спросить почему?.. Но вернусь к нашему славному способному ученику: Аарун был сражён и в первую очередь её характером, волей к жизни, жизни в нашем мире, он испытывал самые тёплые чувства по отношению к ней и вскоре решился ответить ей единственно правильным, по его мнению, образом: он предложил ей свою помощь. Буря страстных желаний альвы не утихла, напротив, получив, надо полагать, в правильном ключе воспринятое послание Ааруна, она просто взорвалась от восторга и возбуждения, что породило такое колоссальное эмпатическое цунами, что Аарун во избежание потери рассудка был вынужден оборвать связь с планом демонов во время практических занятий и удалиться в палатку лекарей, тем не менее только что намеченную цель он не оставил. Больше подробностей до меня уже не дошло, так что перейду к главному: он открыл-таки проход в план демонов, причём весьма широкий, но через него явилась совсем не та альва, с которой он до сего момента таким странным образом общался, в наш мир вошёл демон и при том достаточно могущественный, и вот тут-то и случилось то, из-за чего я начал этот рассказ: один из эвальских летописцев Экзель, совершавший по счастию ночную прогулку всего в нескольких милях от этого места, уловил эманации импульсов энергии, какие бывают только при создании портала духов, и уже через пять минут стоял рядом с тщетно пытающимся остановить натиск чудовища Ааруном; времени звать за поддержкой или выполнять длительные техники экзорцизма и запечатывания не было, выдержать сокрушительный напор демона в одиночку до прихода помощи Экзель тоже бы не сумел: существо могло выбраться из ослабевающих от усталости заклятий раньше и бежать на свободу, не говоря уж, что оно попросту могло одолеть Экзеля и убить его; весьма странно, что Аарун продержался так долго, как-будто кто-то ему помогал с плана альв, не позволяя демону окончательно войти в наш мир и раскрыться в полную силу. Так или иначе, медлить было нельзя: демон уже полностью явился в материальный мир и отбросил Ааруна на пару десятков метров в сторону. Экзель мгновенно вошёл в боевой транс, сняв все подсознательные ограничители боли вплоть до седьмого уровня, и за две секунды исполнил сильнейшую заклинательную технику школы Обливиона – Облитерацию: демон даже не успел решить: бежать или вступить в бой, как уже был отправлен в небытие. Преодолев все семь порогов боли, Экзель был при смерти, но Аарун пришёл на помощь, передав ему всю оставшуюся в нём магическую энергию, тем самым спася и его жизнь и, в общем-то, свою. Позже на совещании летописцев было решено отправить Ааруна в гномьи шахты к жилам намальтина, который в своём естественном состоянии при скоплении вытягивает у магов энергию и глушит со временем их способности к заклинательному ремеслу; тем не менее ссылка была пожизненной, ибо нельзя было допускать повторения подобного; поговаривают, что не последнюю роли в принятии этого сложного решения сыграли напряжённые отношения только родившегося ордена с остальным миром и недоверие к нему со стороны гильдии, рьяно следящей за соблюдением обетов магов; сперва эвальцы хотели смягчить приговор, но это бы могло поставить под угрозу существование всего братства. Муки орденцев, так тяжело воспринимающих утрату своих товарищей, отчасти притупило спокойное и смиренное поведение Ааруна при принятии решения летописцев, но, уходя, он высказал свою последнюю волю: он хотел, чтобы демонов не судили столь поспешно, ровняя всех их под одержимых захватничеством и разрушением, он хотел, чтобы их попытались глубже изучить и понять, но… его слова, как и его желания ныне забыты и теперь как и прежде всех молодых вэнсиэн алур учат прежде всего остерегаться и ни в коем случае не доверять альвам, если те вдруг вступят с ними в контакт.
Возвращаясь к тому, с чего начался весь этот сказ, постараюсь вкратце описать Пануона, вернее те его характеристики, благодаря которым он попал в мой отряд. Пануон был суровым, гордым и свободолюбивым, но и дружеские узы, царившие в нашей команде, он ценил зачастую даже больше собственной жизни, всегда порываясь пойти вперёд первым, дабы уберечь близких ему товарищей от излишнего превышения возможностей тела, столь неумолимо приближающего их смерть. Но я редко позволял ему лезть на рожон, предпочитая обходиться лишь обыкновенной магией и хитростью и избегая ненужных излишних энергозатрат, требуемых при исполнении техник вэнсиэн алур, и уж тем более боевого транса, так что не удивительно, что в большинстве операций действовали только Горнерт и я, да временами ещё Хисерий с Ламиессеном или Калусом. Дисциплинированный Пануон для всех остальных был кем-то вроде старшего брата; он был сильным и уверенным, а его дух – не менее крепким, чем он сам. Как того требовало боевое оружейное мастерство техник вэнсиэн алур, в которых он специализировался, его магические резервы были огромны, а уровень болевой выдержки выше всех наших. Хотя из его тренировок мы знали, что он может преодолеть четыре, а то и пять порогов боли, на практике, то есть на заданиях я никогда не давал ему это продемонстрировать, да он и сам не так уж и жаждал поскорее отдать концы.
- Эй, Пануон! – могучий воин, как раз отдыхавший в углу огромного шатра после одной из небольших утренних тренировок, оглянулся. – Нам поручили ответственной задание. Собери Калуса и Хисерия и встречаемся у инвенториата через двадцать минут, я пока за остальными. – Пануон молча кивнул и встал, а я двинулся дальше.
Ламиессен, скорее всего, был в лустраториуме: он любил в свободное время понаблюдать, а то и сам заняться всевозможными исследованиями в алхимической области; и если же кто его обычно и гонял с мелкими поручениями, то тамошние наставники. Магическим коньком его было создание электрических разрядов, а также водная и отчасти воздушная стихии, но поистине редкой и даже в своём роде уникальной его стороной была практическая климатология, то есть сотворение и изменение погодных эффектов. Мало кто в нашем братстве шёл на практические курсы по этому предмету и ещё меньше достигали успеха на этом поприще. Наставники Ламиессена были восхищены способностями столь юного ученика: в пятнадцать он пришёл к ним, а уже в семнадцать умел создать ураган такой протяжённости и мощи, что мог выкорчевать с корнями несколько гектаров леса. Обычно хороших результатов в этой области достигали уже маги в возрасте, ибо у молодёжи не хватало терпения освоить эту науку, но наш Лами, видимо был исключением. Под стать его техникам характер у него был спокойный и мягкий; возрастом он был всего на три года старше самого младшего из нас – Калуса. Главным и, пожалуй, единственным его недостатком была низкая приспособляемость к основным силовым техникам вэнсиэн алур: ему плохо давались вливания энергии в тело и он с трудом держал концентрацию уже при втором уровне боли. К слову, об этих уровнях: как же их различают? По ряду симптомов и поражающих разной степени важности органы и суставы факторов. К примеру, на первом и втором обычно чувствуется только сильное, но терпимое жжение и покалывание кожного покрова и внутренних тканей, в основной мышечных; резкие почти невыносимые спазмы, нарушающие работу сердца и опорно-двигательные функции начинаются уже с четвёртого порога, а вот чрезмерно опасное воздействие на мозг сопровождает шестой и седьмой. Хотя всё вышесказанное может оказаться в некоторой степени субъективным, ибо люди нашего ордена несколько слабее, притуплённее чувствуют боль, нежели остальной народ.
Как и ожидалось, Ламиессен стоял возле вольера с искусственно созданными алхимическим путём формами жизни, сотканными из более примитивных существ. Лами в последнее время очень заинтересовался некоторыми успехами в этом направлении. Хотя, по чести сказать, у наших алхимиков редко получалось создать какой-то более или менее вразумительный экземпляр, иногда всё же в их лабораториях выходило на свет хоть как-то приспособленное к бою существо; впрочем, жило оно почти всегда так же недолго, как и все предшествующие образцы. Сейчас же Лами наблюдал за великим чудом алхимического мастерства, сумевшим просуществовать уже чуть более недели, хотя помимо этого особых положительных сторон в этом эксперименте больше не было; ибо на кой сдался нам этот сотканный из различных насекомых чебуречек пол метра ростом, только и умеющий, что пожирать своих бывших сородичей; хотя нет, что-то я уж слишком груб по отношению к нему: он весьма забавный и… смышлёный?! О ужас, не обратились ли они при его создании к тайным запретным областям науки? Не секрет, что наши алхимики просто жаждут использовать план усопших душ для наполнения своих творений, а это, как уже показала нам история, чревато боо-ольшими неприятностями, хотя и шаманская теория гильдейцев по поводу сего так и не получила прямых доказательств. Так или иначе большая часть патрулей надзирателей, многие из которых высококвалифицированы и хорошо разбираются в алхимии, страстно полюбили лустраториум, а также слежку за деятельностью главных его творцов.
Я подошёл к Ламиессену, который в это время как раз разговаривал с одним из здешних исследователей, очевидно как-то причастным к си проектам.
- Насекомые замечательно приспосабливаются почти к любым условиям, окружающим их, а умение выживать в большинстве известных нам сред, идеально подойдёт для создания сильного, выносливого, невосприимчивого к множеству негативных факторов объекта, - восхищённо описывал эксперимент, по всей видимости, ученик сей алхимической школы. – Хех, ка бы нам разрешили обратиться к пространству духов, мы сумели бы сотворить совершенного гомункула. Но я понимаю, что это невозможно – осёкся и быстро поправился собеседник Лами. – Понимаете, насекомые – как раз то, что мы так долго искали: они потрясающе вписываются в построение гомунколоидальных существ и химерообразных особей. Наши знания и технологии плюс неповторимые и великолепные особенности каждого их вида – и мы сумеем создать некое подобие сознания, осмысленности совершённых действий и логичности последующих. Смотрите, каждый муравей сам по себе почти ничего не значит, но все вместе они представляют одну из величайших систем нашей фауны! А что будет, если их солдатов заменить богомолами и стрекозами, расширить круг способностей рабочих, ввести в их иерархию под видом новых классов термитов и пчёл, к колонистам добавить саранчу и так далее. Тогда эта махина будет совершенной, ей не будет равных в нашем мире и она покорит его, поглотит без остатка. У природы запрет на монополии, но мы в силах его переступить, объединив преимущества одних из первых детей её и сотворив воистину могущественное существо. Но есть несколько проблем: одна из главных – это их размер: как бы мы ни старались, создать тварь более метра выстой пока нам не удаётся, да и то для этого приходится просить помощи у сильных магов климатологов, вроде вас, чтобы удержать вокруг них насыщенную кислородом среду, без которой эти химеры их насекомых тут же погибают в первую очередь в силу своей достаточно слабо развитой трахейной системы.
- Простите, что прерываю. Лами, у нас срочное поручение весьма высокого уровня, боюсь, твои дела здесь придётся отложить, приказано немедленно выступать.
- А… Привет, Трил. Я только за своим посохом быстро сбегаю, подожди у входа.
- Поскорее только, ладно?
- Да, конечно. Ну тогда, Илози, до следующего раза, хорошо?
- Ээ… да, разумеется. Буду ждать.
Лами умчался, а я остался наедине с проникающим через глаза прямо в мозг взглядом его собеседника.
- Ламиессен очень ценный для нас помощник, но кроме того он замечательный слушатель и собеседник. Его познания в области устройства жизни животных и качественного состава сред их обитания очень помогли нам в наших исследованиях. Я понимаю, сейчас нелёгкое время, и ваше задание превыше всего, но как тот, кто крайне высоко ценит внимание вашего напарника и ученика, прошу, берегите его.
…
- Да… конечно.
Свежий воздух, наполненный предвкушением сильной грозы волной ударился об меня, когда я вышел из обители наших алхимиков. Лами был среди нас, пожалуй, самым общительным и всегда умел находить общий язык даже с теми, кому, казалось, мы были совершенно безразличны. Я стал размышлять в поисках возможности преодоления Ламиессеном столь изнурительного марш-броска. Я даже не рассматривал вариант, что Лами пойдёт своим ходом: до гильдии от нас почти добрая сотня миль, сейчас был полдень, а добраться нам было необходимо как можно скорее ещё до восхода Аэнги, первой луны, то есть часа за четыре не больше, для этого, разумеется, нам как минимум придётся впасть в транс и претерпевать большую часть пути, а то и весь, второй порог боли, и даже если Лами с честью выдержит это испытание, он будет сильно измотан и вряд ли сможет активно участвовать в продолжении операции, и тем более помочь с техникой запечатывания, но главное я ни за что не стану подвергать его такому риску, ведь скорее всего он просто не выдержит и сорвётся где-нибудь на полпути, свалившись на землю с, в лучшем случае, временной потерей контроля над телом и ориентации в окружающем его пространстве. Благодаря овладению крайне редким в нашем ордене искусством обращения внутрь себя некоторых особых техник стихий, Лами умел частично в какой-то мере преобразовывать своё тело, ему легко поддавались водные и воздушные аспекты, в связи с чем он мог максимально увеличить свою гибкость, насколько только сие могли позволить суставы человеческого скелета. Именно это я и собирался использовать в грядущем экспресс-марафоне, дабы уберечь напарника и друга от огромных проблем и ещё большей боли. Мой план был прост до безумия, и вряд ли члены моей команды на него согласятся сразу и с превеликим удовольствием, а именно, «повесить» Лами в качестве рюкзака на плечи Пануону. Как я уже говорил, Панни был самым сильным и выносливым из нас, а его мастерское владение первой истинной школой техник вэнсиэн алур, завязанной на бою с холодным оружием в ближнем бою, позволит взвалить на него ношу в виде целого человека, не вызывая при этом дикого перегруза. Техники, обеспечивающие почти безмерную гибкость Лами, помогут ему наиболее плотно и надёжно закрепиться на спине Пануона, а при помощи элементарной магии связывания и сцепления веществ и материалов (СиС ВиМ) мы сумеем хорошенько зафиксировать его в таком положении до самой цитадели магов.