Явик

пёстрая кошка
https://ficbook.net/authors/198671

Пробуждение оказалось довольно болезненным. Покалывало всё тело, а ещё рядом ощущалась аура трёх существ, окрашенная по большей части любопытством. И это были не протеане, иначе бы они не стали так открыто проявлять свои чувства. Они были слишком близко, слишком яркими были ощущения, и Явик просто отбросил их волной биотики. Это нелегко ему далось – и без того невеликие пока силы покинули его, и он просто вывалился из стазис-капсулы. Близко… Ему понадобилось около минуты, прежде чем он смог понимать их и заодно более-менее сносно говорить на их языке. Силы понемногу возвращались, приходило понимание. Пятьдесят тысяч лет??? Он проспал так долго?.. И где другие протеане? Единственным знакомым было разрушение, запах смерти и Жнецы, о присутствии которых он узнал из ощущений стоящих рядом существ. Человек, турианец и азари… В его время все они были примитивными. Люди прятались по пещерам, турианцы бегали стаями и охотились, ну а азари были лишь немногим лучше людей… Когда ему предложили пойти, Явик пошёл с этой странной компанией – просто потому, что оставаться не было смысла, и он не представлял, куда и зачем ещё можно пойти.
На корабле его разместили в одном из помещений, вокруг стояли люди, с опаской относившиеся к нему – Явика это не волновало. Сейчас он хотел хорошенько всё обдумать. Но времени на долгие раздумья Явику не дали – в помещение вошла капитан. Эта женщина обладала удивительной силой воли, а ещё она хранила некоторые знания его народа. Разозлившись на всех этих примитивов, он схватил её, понимая, чем это может обернуться. В его разум хлынули образы – видения из маяка, сражения и… смерть. Причём её собственная смерть! Он такого не ожидал, а она лишь поморщилась от его боли – передача шла в обе стороны и он не мог этого изменить. Он накричал на неё – почему они не готовились? Капитан лишь ответила, что сообщение было неполным, и что маяк её едва не убил. Она сказала правду, но было ещё кое-что за её словами – недоверие власти к её предупреждениям. Она его о чём-то спрашивала, он машинально отвечал, а сам думал о том, что удалось узнать.
Наконец она ушла, отослав охрану, и Явик смог спокойно сесть и всё обдумать. «Значит, я последний…» – сознавать это было горько. Здесь всё было чужим, начиная от еды и заканчивая технологиями. Чужие лица, чужие запахи… На мгновение его охватило отчаяние, но затем он собрался. Эти примитивы сражались, значит, и он может сражаться рядом с ними. Ну а потом… если будет это потом – он сможет решить, что же делать дальше. Затем он подумал о капитане. Человек, женщина… Помимо того, что она погибла – он знал из её воспоминаний, как это случилось, у неё был возлюбленный. Тот самый турианец, который часто был рядом. Это было не просто странно. В его время межрасовые отношения случались так редко, что их можно было пересчитать по пальцам обеих его рук. А теперь что? Ну ладно азари, сама их природа располагала к межрасовым отношениям. А теперь примитивы это воспринимали чуть ли не как нормальное явление. Явик перебирал попавшие к нему воспоминания капитана. Вот она бежит по горящему кораблю, часть обшивки уже сорвало в космос. Она думает о пилоте, который остался в кресле просто потому, что почти не может ходить. Она хватает его, мысленно просит прощения за нечаянно сломанную руку, тащит его, суёт в капсулу… Взрыв отбрасывает её наружу, осколки пробивают воздушный шланг. Она всё понимает, нажимает аварийный сброс капсулы и вновь мысленно просит прощения – на этот раз у своего турианца. А потом она умирает. В его цикле знали о подобных технологиях, но почти никогда не применяли их – не стоит возвращать к жизни того, кто помнит свою смерть. Но иногда это делалось – если солдат был уж слишком ценным. Такие воскрешённые могли долго прожить лишь в том случае, если рядом был кто-то, кто любил эту личность. Этой женщине повезло, турианцы не умеют оставлять тех, кого любят. Явик завидовал этому циклу. У них была такая личность, как эта капитан, у них был шанс победить. В его время всё было намного хуже, чем здесь и сейчас. И не было никого, похожего на эту Шепард.
Пару дней его никто особо не тревожил, лишь зашла капитан, спросить всё ли у него в порядке. Затем она его взяла в группу высадки, и он спросил – зачем?
– Зачем взяла? А ты что, хочешь безвылазно сидеть у себя в каюте? – ответила она вопросом на вопрос.
Немного подумав, он решил, что не хочет всё время сидеть и думать. Пришлось понемногу знакомиться с капитаном и её командой поближе. Явик сопротивлялся этому как мог – да кто они такие? Просто примитивы! Он хамил, грубил и язвил, но Шепард всё было нипочём, она вновь и вновь приходила к нему, спрашивала, вытаскивала в столовую. Её упорство было достойно восхищения. И мало-помалу он начал сдаваться, начал ходить по кораблю, изучать его и его обитателей. Их эмоции легко было читать, они оставались везде – на стенах, столах и других поверхностях. После очередной вылазки капитан как обычно зашла к нему.
– Знаешь, я не думаю, что ты последний протеанин. Наверняка где-нибудь на других планетах лежат подобные капсулы. К сожалению, ни у кого из нас нет времени, чтобы искать их, – от неё исходила волна сожаления.
– Почему вы так уверены в этом? – поинтересовался он.
– Потому что вы явно не глупее нас и не стали бы складывать все яйца в одну корзину, – ответила она. Смысл странной человеческой пословицы был ему ясен. – Меня интересует другое – если мы их найдём, они постараются взять над нами верх? – ответ ей был важен.
– Нет. Это означало бы новую войну, а оставшихся наверняка слишком мало для победы, – ответил он правду.
– Знаешь, если ты решишь уйти их искать – я это пойму. Но помогать не стану, сейчас надо справиться со Жнецами, потом всё остальное, – заметила Шепард.
– Я тоже не могу сейчас их искать, в данных обстоятельствах это не имеет смысла. Лишь когда будет покончено с этой войной, тогда можно будет их искать и будить, – немного подумав, ответил Явик.
Когда она ушла, протеанин задумался. Она подарила ему надежду – пусть призрачную, даже эфемерную, но это была надежда – то, без чего разумному существу почти невозможно жить. Они все, вся команда – каждый что-то давал ему, почти ничего не прося взамен. «Возможно, и мне стоит им что-то дать взамен?» – мысль была немного странной. Правда, у него почти ничего и не было, а отвечать азари не очень-то хотелось. Впрочем, на корабле были и другие – хотя бы сама Шепард и её турианец. И другие люди – солдат Джеймс, доктор, пилот со странными шутками и хрупкими костями… Он и раньше невольно ощущал их мысли и желания, выраженные скорее в образах, чем в словах. Солдат Джеймс часто желал обладать капитаном. Похоже, Шепард знала об этом, но не хотела. Для неё был лишь один мужчина, которого она искренне любила и готова была умереть, лишь бы жил он. У её турианца были похожие желания, но направленные на саму Шепард. Возможно, стоит направить внимание солдата Джеймса на другую особь женского пола? Но капитана развлекали порой его притязания. Тогда Явик решил подождать подходящего для вмешательства случая. Правда, это решение не изменило его хамства и язвительности – протеанин часто вспоминал, как было в его цикле. Очередная совместная вылазка вновь заставила Явика убедиться в том, что капитан не зря ест свой хлеб, она не только сражалась сама, но и правильно распределяла обязанности членов группы.
Ночью он вновь вспоминал свою команду и корабль, они были его друзьями, его семьёй. И хорошо, что рядом не было кристалла, иначе Явик точно бы взял его в руки, и это сделало бы воспоминания мучительнее и ярче. Без кристалла всё было приглушённым, словно за толстым стеклом, не таким ярким. Но он помнил… Его семья. Они вместе сражались, уважали друг друга, а затем… Жнецы их одурманили, и, чтобы они не навредили другим, Явик убил их. Перерезал каждому горло и уничтожил тела. С каждым умершим другом умирала и часть его души, и когда всё кончилось, ему и самому хотелось умереть. Но Жнецы, отобрав самое дорогое, в то же время дали ему цель, ради которой он остался жить. Нужно было уничтожить Жнецов, именно ради этого он вновь возглавил оборону на планете. Тогда она называлась не Иден Прайм, но важно ли было теперь её протеанское название, которое помнил лишь он? Иной раз, вот как сейчас, когда приходили воспоминания, Явик злился на этих примитивов. Зачем они вообще его разбудили? Они и без него неплохо сражаются, а он мог бы по-прежнему спать и видеть сны о его команде, ведь в этих снах его друзья были живы и счастливы, даже не подозревая об этом...
После ночи, в которой вновь мелькали тени его друзей, протеанину вдруг нестерпимо захотелось причинить боль кому-нибудь из этих примитивов. Вскоре попался под руку и кандидат – её турианец.
– Не боишься, что капитан может оказаться клоном? – напрямую ударил он, проверяя на прочность защиту.
– Я знаю, кто она, – спокойно ответил турианец.
– Она знает, что ты выбрал её на всю свою жизнь, – заметил Явик.
– Не думаю, что следует обременять её подобным знанием, – покачал головой Гаррус.
– Это был не вопрос. Она знает о турианцах многое, – уточнил протеанин.
– Но тогда почему она мне ничего не сказала? – несколько удивился Вакариан.
– Капитан не хочет принуждать тебя к чему-либо, – нехотя сознался он. Явику стало стыдно, он пожелал причинить боль своему товарищу, который уже не раз успел прикрыть ему спину.
– Например, к чему она не хочет меня принуждать? – турианец и правда не очень понимал.
– К женитьбе, – ответил протеанин и ушёл, оставив собеседника.
Спустя несколько дней и пару миссий Шепард зашла к нему.
– Похоже, ты уже вполне освоился на корабле. Я помню, ты говорил, что протеане долго воевали, ты даже немного рассказал о том, как именно вам удалось так долго продержаться. Не дашь пару конкретных советов? – спросила она.
Воспользовавшись предоставленной возможностью, он высказал своё мнение – что надо бросить тех, кто не желает помочь, и пусть слабые помогают сами себе.
– Боюсь, в нашей войне это невозможно. У нас нет шанса победить в одиночку, – покачала она головой, от неё веяло осуждением. Он не понимал этого. Какая разница, каким способом будут побеждены Жнецы и чем придётся пожертвовать? Главное было расправиться с этими механизмами раз и навсегда! А ещё капитан питала слабость к ИИ, которую называли СУЗИ. Была б его воля – эта ИИ давно была бы отключена, разобрана и выброшена в шлюз. К сожалению, это был не его корабль…
Спустя несколько дней Явик, которому не спалось из-за воспоминаний, вдруг нахлынувших на него, поднялся в столовую. Он не планировал там кого-то застать – было ещё очень рано, около четырёх утра по корабельному времени, так что там должно было быть пусто. Но за одним из столов уже сидела капитан и её турианец. Они не заметили его, занятые друг другом, и он рискнул подобраться поближе, хоронясь в тенях.
– Опять тот же кошмар? – участливо спросил Гаррус. Протеанин ощущал его беспокойство за подругу.
– Да… Одно хорошо – он снится не каждую ночь, – вздохнула капитан.
– Может пойдём назад, в каюту и ты попробуешь снова заснуть? – предложил Вакариан.
– С тобой очень трудно сразу заснуть, – хмыкнула она и со значением коснулась груди любовника. – Но попробую. Только давай сначала съедим что-нибудь.
Явик благоразумно отступил к пустой каюте, намереваясь в случае чего скользнуть туда. Ему ещё хотелось послушать эту пару и понять этих странных примитивов. Впрочем, его так никто и не заметил – они полезли в холодильник, перебрасываясь шутками, которых протеанин почти не понимал, разогрели себе что-то и, сев за один из столов, поели. Но даже ранний завтрак… или очень поздний ужин? – не обошёлся без каких-то шалостей. Капитан, словно маленькая девочка, стащила с тарелки своего друга какой-то фрукт и съела его, хотя это было бессмысленно – она ведь не была декстроаминокислотной. Турианец пытался отобрать этот фрукт, и всё это сопровождалось изрядным шумом, даже странно, что эта пара не подняла на ноги половину корабля. Затем они всё же успокоились и вместе ушли в лифт, Явик видел, как мощная трёхпалая рука осторожно поддерживает женщину. Невольно вспомнилось: бежит племя турианцев, как обычно, охотясь. В центре – малыши и беременные женщины, по краям все, кто может сражаться. Им удалось тогда поймать какого-то зверька, и протеанин видел, на что способны их когти. Он мог в единый миг разорвать человека, и тот бы ничего не понял. Но между этими двумя царило доверие, понимание и любовь. «Либо ему нужно было родиться человеком, либо ей турианкой» – недовольно подумал он и ушёл к себе вниз.
Когда на Тучанке капитан их отослала, а сама осталась проследить за битвой двух гигантов, Явик воспользовался возможностью и предупредил турианца.
– Однажды она пообещает вернуться и солжёт. Она не вернётся, – протеанин посмотрел вдаль, на содрогающиеся и осыпающиеся стены древнего города.
– В таком случае мне нужно будет пойти за ней. Чтобы она вернулась. Или остаться там с ней, – Гаррус посмотрел туда же, затем спросил, – Как понять, что мне пора идти за ней?
– Она сделает и скажет на людях то, что обычно делала и говорила, когда вы вдвоём, – отозвался он. Явик хорошо понимал, что турианец и вправду останется там с ней, если не сможет забрать её оттуда или если застанет там капитана уже мёртвой. А ещё он точно знал, что Шепард пожертвует собой, если это будет необходимо для победы над Жнецами.
Живя и воюя бок о бок с примитивами, Явик пытался понять их, невольно сближался с некоторыми из них. Гаррус даже стал почти что другом, но вот внешность… Протеанину до сих пор странно было видеть два глаза вместо четырёх, да и во мнениях они часто расходились. Он смирился с произошедшим, но старался не привыкнуть, не завести новых друзей – он их боялся потерять так же, как и прежних, поэтому продолжал грубить и насмешничать. Но эти примитивы, а особенно капитан, словно бы знали об этом и продолжали тепло с ним обходиться.
Очередное обыденное задание преподнесло для протеанина очередной повод для размышлений. Он сам был ранен, фантом оказался уж очень шустрым, впрочем, противнику не повезло – вскоре её голова разлетелась на части от точного выстрела, и Явик точно знал, кто стрелял. Но уйти сам уже не мог, рана была очень серьёзной. Явик даже отключил микрофон, подумав, что незачем им сюда приходить, пусть подумают, что он мёртв, но он не учёл, что ему в броню они встроили датчик жизнедеятельности, и вскоре любовался на лицо со шрамами. Турианец каким-то образом сумел пробиться сквозь толпу церберовцев, что просто кишели здесь.
– Почему ты не ушёл? И где капитан? – сердито спросил Явик.
– Она на где-то возвышении и в безопасности. Ненадолго, – проворчал Гаррус. – И знаешь что? Если я не вытащу тебя отсюда, то кто мне потом нотации читать будет?
После чего Вакариан принялся методично отстреливать врагов, предварительно убедившись, что рана у протеанина должным образом обработана. Через несколько минут первая волна церберовцев кончилась, и, воспользовавшись этим, турианец потащил Явика. Несколько раз звучали выстрелы, но это стреляла Шепард во вторую волну врагов, которая пока была далеко и, к счастью, там не было мстителей. А если и были, капитан наверняка о них в первую очередь позаботилась. Они добрались до того возвышения вовремя. Позиция и правда была хорошей, вот только удержать её при том количестве противника, что сейчас бежал к ним, было просто нереально.
– Капитан, вам следовало оставить меня, – начал было он, но она лишь фыркнула в ответ:
– Ага, я тебя брошу, меня кто-нибудь бросит… Явик, ты же понимаешь. Если мы не будем помогать друг другу, то как тогда сражаться? Мы станем ничуть не лучше хасков, которым уже всё равно.
Вопрос Шепард поставил его в тупик, но затем он нашёл лазейку:
– Вы намного важнее, чем кто-либо ещё, вам нужно было уйти и забыть про меня.
– Нет. Как ты не понимаешь – я НЕ могу. Я уже оставила один раз… И я не хочу второго, – ответила она.
Протеанин порылся в её воспоминаниях – да, было. Она оставила какого-то человека на планете Вермайер и до сих пор винила себя в этом, хотя капитан тогда никаким образом не смогла бы его спасти, даже пожертвовав собой. Он этого не понимал, но тут вероятно была виновата высокая ответственность капитана за своих людей. Шепард не любила их терять, и смерть каждого друга была серьёзным ударом для неё. Протеанин подумал, что если возникнет прямая угроза для турианца… лучше тогда будет погибнуть ему, чем допустить гибель столь дорогого для неё мужчины. Размышления прервал прибывший челнок, пилот обстрелял из пулемётов подбегавшую толпу и забрал группу высадки.
Уже на корабле, оказавшись наконец у себя в каюте, Явик вновь предался размышлениям. Он как-то незаметно стал для них другом, членом экипажа… Каждый из этих примитивов знал, что любой из них может погибнуть и завтра, и через час, но они при этом не стали думать рационально. И вот что с ними делать? Даже он похоже начал заражаться от них этой потерей рационального мышления… Иногда Явик пытался себе представить как оно всё будет, когда они наконец справятся с Жнецами! Подумать только! А ведь в его время никакого «завтра» не было. Всё ограничивалось только тем, что было здесь и сейчас, приходилось думать рационально, только чтобы выжить… и спасти как можно больше солдат для завтрашнего сражения. Остальное не имело значения. Или ему только так казалось после гибели друзей? Тогда у него всё словно выстыло внутри… Он жил только долгом. Но теперь если и остался кто-то из его народа – они спали в капсулах, ничего не зная о происходящем. Искать их сейчас не было возможности, и ещё Явику пришлось сознаться самому себе – ему было страшно покидать ставшим привычным корабль и тех, кто относился к нему не как к ожившему экспонату, а просто как к солдату.
Время делало своё дело, Явик уже перестал воспринимать экипаж корабля в штыки, хотя хамить так и не перестал. Однажды он даже решил сходить в кафе, чтобы понять, для чего туда ходят эти странные примитивы. Выбрал он быстро, на нижних уровнях на такого, как он, никто и не взглянет во второй раз, в отличие от верхних уровней. Когда протеанин вошёл внутрь, он ощутил знакомое присутствие и с удивлением увидел в дальнем углу сидящих за одним столиком Шепард и её турианца. Их он меньше всего ожидал встретить в заведении подобного сорта, хотел было даже уйти, но, передумав, сел так, чтобы они его не видели, и он слышал бы хотя бы обрывки беседы.
– Хорошо, что ты выбрал это место. Тут, по крайней мере, меня не узнаёт каждая вторая собака, – донеслось до Явика. Протеанин не понял лишь про собаку, но общий смысл был понятен.
– Тут никому нет дела до того, кто ты. Даже если кто-то и узнал тебя или меня, никто из них никак не покажет этого, если только им не приспичит, – хмыкнул её спутник.
– Тогда надеюсь, никому из них не приспичит, – капитан прислонилась к Гаррусу.
Этим двоим не нужна была сейчас компания, им было хорошо вдвоём, а ещё протеанин вдруг вспомнил их слова: «если я не вытащу тебя, то кто мне будет читать нотации?» – но за этими внешне грубыми словами стояло беспокойство за него и желание непременно спасти. «Если мы не будем спасать друг друга, то станем ничем не лучше хасков, которым уже всё равно» – за её словами была ответственность капитана за своих людей и нежелание терять кого-либо, усиленное недавними потерями. Шепард была словно солнце – такая же тёплая, ласковая… но только до определённого момента. Для врагов она была обжигающе-яростной. Внезапно Явик решил, что должен спасти эту удивительную личность. Впрочем – внезапно ли? Он привязался к ним ко всем, а к ней – в большей степени. Вместе с этим решением пришло осознание того факта, что лучше спасать обоих, иначе и не стоит браться. Проще всего их можно было спасти, предупредив турианца, когда придёт время. Был, конечно, риск потерять их обоих, но с этим приходилось мириться. Протеанин внезапно понял, что сам того не желая, всё же обрёл друзей и сделает теперь всё возможное для того, чтобы не потерять их. Жизнь внезапно перестала быть одним лишь служением долгу. И ещё… была Лиара. С этими мыслями Явик ушёл домой. Да, теперь он понимал, что «Нормандия» – его дом.