Гмар Тикун. ч.2.

*№2*

Открыть спойлер

… и тут, пожалуй, стоит рассказать о том месте, откуда началось наше повествование.

Город, в котором живет Райко, носит гордое название Низина. Да, все верно, город находился в низине, почти под горой, напоминающей спящего медведя. Мордой он утыкался в лес, а с бока его сбегала горная река Лима. Низина была окружена несколькими акрами полей, в которых ютились несколько отшельнических домиков пахарей. А дальше был лес. Куда ни глянь – редкий и дружелюбный, однако подстерегающий лес. На картах он значился как Равиб. Никто достоверно не знал почему именно так. Кто-то утверждал, что лес живой и сам просил так называть, некто клялся что это слово выбито в камне посреди опушки в лесу, кто-то говорил, что тут приложил руку проезжающий мимо иноземный князь. В любом случае народ здесь жил простой и называл лес по своему – Страшила.

На другой стороне Страшилы была деревня под названием Глушь. И жили в ней такие же простые люди. И лес называли точно так же. Только каким бы не был лес страшным и полным диких зверей и беглых бандитов, все-таки он ненадолго защитил Ур от нависшей над этой землей опасности. Глушь погрузилась во времена голода две недели назад. Тогда из столицы прислали обоз нагруженный пшеном и солью, да приказ – могилы не копать - идет болезнь.

Здесь живет еще один человек, чью историю я вынужден задеть. Булат – так зовут кузнеца. Внушительных размеров человек, с длинными соломенными волосами в которых застряли травинки – проснулся он в кустах рядом с таверной. Пошатываясь от выпитого самогона он брел по деревне. День катился на убыль, из леса возвращались охотники, с полными лукошками древесной коры и трав. Словно по ужасному сговору в лесу пропала вся живность, ни птичка защебечет, ни волк мелькнет. Грибы, как по приказу, прятались и лишь ядовитые лезли, словно после дождя. Никаких вестей из столицы.

Семья Булата голодала не слишком, у многих были амбары да подвалы заполненные зерном и картошкой. Но вот мясо вышло из рациона деревенских. И если голод затянется, закончатся припасы и тогда…
Булата кто-то окликнул.
- Стоять, куды собрался! – кузнец остановился, узнав в голосе шурина. Он медленно развернулся всем телом и встал, уперев кулаки в бока, широко расставив ноги. Сейчас он ему задаст.
- Ты что ж это сучий пес удумал, - шурин, к слову владелец трактира, быстрыми шагами подходил. В руках он держал лопату. – ты мне родня, но платить нынче всем гоже!

Булат мутными глазами оценил расстояние, почесал спутанную бороду и принял ту же позу. Шурина он не боялся, все в деревне знали крутой нрав кузнеца, и никто лишний раз не перечил. А на зимние кулачные бои против него меньше чем втроем не выходили. Сзади трактирщика, вереща, по дороге неслась внушительных размеров баба. Жена Булата и мать четверых детей. Ее оружием была тряпка. Булат даже ухмыльнулся, глядя на такую преданность родной души, однако его ждало разочарование. Обогнав застывшего брата, с лицом налитым кровью она набросилась на мужа. Последний, никак не ожидая такого напора, удивленно отпрянул, и с размаху сел на дорогу. Все еще находясь в пьяном шоке, он дал себя избить половой тряпкой, выслушав поток упреков. Булат не слишком вслушивался, но о чем речь понял. Что, мол, он пьянчуга распоследний, дети голодают, а он морду залил и рад. И, что не заплатил за себя, она тоже знала, что Булат не человек, а позор всей Глуши, что за неимением другого их семья будет пальцами истыкана, да все кости им очищены. Кричала, что нормальные мужики на охоту ходят.

Практически все это Булат уже слышал и не раз, потому пропустил мимо ушей до самой части в которой его обвиняли в том, что он, самый мужицкий мужик из всей деревни якобы не мужик. Под нескончаемые проклятья, в которые примкнул и шурин, Булат медленно встал. Рядом сотрясая лопатой стоял трактирщик, жена с потным багровым лицом - стали собираться улыбающиеся зеваки. Такие спектакли не были редкостью, но своей притягательности не теряли. Булат все так же молча взялся за лопату, шурин опешил от такой наглости и попытался вырвать ее. Но это было все равно, что забрать кость у изголодавшей псины. Булат рванул и завладел лопатой. На секунду их посетила тяжелая тишина и вновь из глотки Гханы – жены кузнеца, - раздались язвительные вопли. Она кричала, чтобы ничего ее муж не удумал, что мол она этот взгляд знает, что не боится ничего, чтобы о детях он думал, что уже вся деревня смотрит, что брата ее обидел и говорила ей мать…
Булат ничего не слушал. Он развернулся и пошел поперек дороги, под все те же крики пробрался сквозь кусты и направился вглубь заснеженного леса, твердо решив раздобыть для семьи мяса. Тем самым укрепив до следующей попойки статус мужика в глазах незабвенной зазнобы. Гхана тем временем увидев что муж ушел переключилась на брата, что мол это он виноват, что от нее мужик ушел и сдались ему эти три монеты за самогон, что сам он алкаш и бандит, брат, достойный кровных уз в карман за словом не лез и кричал размахивая руками про лопату и трактир, про то, что вся семья кузнеца жулики и пройдохи, что сестра его глупая скандалистка с избыточным весом…
Но оставим склоки позади. рассказ наш не о них и слушать ругань мы не будем. Мы вернемся к Булату.

Кузнец шел не спеша, но уверенно. С каждым шагом организм перебарывал алкоголь. К нему возвращались, присущие человеку подобной профессии, выносливость и уверенность в себе. С лопатой в руке он твердо решил поймать и одолеть какого-нибудь зверя. Булат не охотник, однако, кое-что все-таки знал.

Знал он так же, что скорее всего никого не поймает и вернется домой ни с чем. Оставалось надеяться, что он сможет найти чей-нибудь капкан, в котором томиться пойманный зверь. Булат прост и наивен.
Спустя несколько часов блужданий он наконец вышел на прогалину, где решил немного передохнуть. Он снял лопатой с пенька сугробчик снега и плюхнулся на него. Что же делать дальше?

Однако кузнец не смог сосредоточиться на мысли, откуда-то справа донеслись бранные крики. Булат никогда не жаловался на отсутствие храбрости. И не нашлось бы человека, уличившем его в этом. Но здравый рассудок уже пересилил затуманенность самогона. Булат, выказывая неожиданную сноровку и ловкость пробежал назад, стараясь попасть в следы. Он затих за одним из широких деревьев и старался не дышать.

Ломая кусты и ветки, весь белый от снега, на прогалину выскочил человек. Одет он был легко, сшитая из шкур одежда, капюшон. В одной руке он сжимал щит, с другой были ножны с вложенным в них коротким мечом. Человек остановился и развернулся в сторону откуда появился. Он оперся на колени и тяжело дышал, выдыхая частые столпы пара. За ним появились еще двое, в странных металлических латах, с большими промежутками в броне. Можно сказать, что всего-то были нагрудная пластина, да наплечники. Предположи кто-нибудь, что видит двух разбойников – он оказался бы прав. Они так же остановились на приличном расстоянии от человека со щитом. Тяжело дышали.
- Добегался… - сказал один из них и оскалился.

Однако я вновь забежал вперед и боюсь оставить читателя в недоумении, потому следует уделить время на представление третьего участника сей повести.

… и тут, пожалуй, стоит рассказать о том месте, откуда началось наше повествование.

Город, в котором живет Райко, носит гордое название Низина. Да, все верно, город находился в низине, почти под горой, напоминающей спящего медведя. Мордой он утыкался в лес, а с бока его сбегала горная река Лима. Низина была окружена несколькими акрами полей, в которых ютились несколько отшельнических домиков пахарей. А дальше был лес. Куда ни глянь – редкий и дружелюбный, однако подстерегающий лес. На картах он значился как Равиб. Никто достоверно не знал почему именно так. Кто-то утверждал, что лес живой и сам просил так называть, некто клялся что это слово выбито в камне посреди опушки в лесу, кто-то говорил, что тут приложил руку проезжающий мимо иноземный князь. В любом случае народ здесь жил простой и называл лес по своему – Страшила.

На другой стороне Страшилы была деревня под названием Глушь. И жили в ней такие же простые люди. И лес называли точно так же. Только каким бы не был лес страшным и полным диких зверей и беглых бандитов, все-таки он ненадолго защитил Ур от нависшей над этой землей опасности. Глушь погрузилась во времена голода две недели назад. Тогда из столицы прислали обоз нагруженный пшеном и солью, да приказ – могилы не копать - идет болезнь.

Здесь живет еще один человек, чью историю я вынужден задеть. Булат – так зовут кузнеца. Внушительных размеров человек, с длинными соломенными волосами в которых застряли травинки – проснулся он в кустах рядом с таверной. Пошатываясь от выпитого самогона он брел по деревне. День катился на убыль, из леса возвращались охотники, с полными лукошками древесной коры и трав. Словно по ужасному сговору в лесу пропала вся живность, ни птичка защебечет, ни волк мелькнет. Грибы, как по приказу, прятались и лишь ядовитые лезли, словно после дождя. Никаких вестей из столицы.

Семья Булата голодала не слишком, у многих были амбары да подвалы заполненные зерном и картошкой. Но вот мясо вышло из рациона деревенских. И если голод затянется, закончатся припасы и тогда…
Булата кто-то окликнул.
- Стоять, куды собрался! – кузнец остановился, узнав в голосе шурина. Он медленно развернулся всем телом и встал, уперев кулаки в бока, широко расставив ноги. Сейчас он ему задаст.
- Ты что ж это сучий пес удумал, - шурин, к слову владелец трактира, быстрыми шагами подходил. В руках он держал лопату. – ты мне родня, но платить нынче всем гоже!

Булат мутными глазами оценил расстояние, почесал спутанную бороду и принял ту же позу. Шурина он не боялся, все в деревне знали крутой нрав кузнеца, и никто лишний раз не перечил. А на зимние кулачные бои против него меньше чем втроем не выходили. Сзади трактирщика, вереща, по дороге неслась внушительных размеров баба. Жена Булата и мать четверых детей. Ее оружием была тряпка. Булат даже ухмыльнулся, глядя на такую преданность родной души, однако его ждало разочарование. Обогнав застывшего брата, с лицом налитым кровью она набросилась на мужа. Последний, никак не ожидая такого напора, удивленно отпрянул, и с размаху сел на дорогу. Все еще находясь в пьяном шоке, он дал себя избить половой тряпкой, выслушав поток упреков. Булат не слишком вслушивался, но о чем речь понял. Что, мол, он пьянчуга распоследний, дети голодают, а он морду залил и рад. И, что не заплатил за себя, она тоже знала, что Булат не человек, а позор всей Глуши, что за неимением другого их семья будет пальцами истыкана, да все кости им очищены. Кричала, что нормальные мужики на охоту ходят.

Практически все это Булат уже слышал и не раз, потому пропустил мимо ушей до самой части в которой его обвиняли в том, что он, самый мужицкий мужик из всей деревни якобы не мужик. Под нескончаемые проклятья, в которые примкнул и шурин, Булат медленно встал. Рядом сотрясая лопатой стоял трактирщик, жена с потным багровым лицом - стали собираться улыбающиеся зеваки. Такие спектакли не были редкостью, но своей притягательности не теряли. Булат все так же молча взялся за лопату, шурин опешил от такой наглости и попытался вырвать ее. Но это было все равно, что забрать кость у изголодавшей псины. Булат рванул и завладел лопатой. На секунду их посетила тяжелая тишина и вновь из глотки Гханы – жены кузнеца, - раздались язвительные вопли. Она кричала, чтобы ничего ее муж не удумал, что мол она этот взгляд знает, что не боится ничего, чтобы о детях он думал, что уже вся деревня смотрит, что брата ее обидел и говорила ей мать…
Булат ничего не слушал. Он развернулся и пошел поперек дороги, под все те же крики пробрался сквозь кусты и направился вглубь заснеженного леса, твердо решив раздобыть для семьи мяса. Тем самым укрепив до следующей попойки статус мужика в глазах незабвенной зазнобы. Гхана тем временем увидев что муж ушел переключилась на брата, что мол это он виноват, что от нее мужик ушел и сдались ему эти три монеты за самогон, что сам он алкаш и бандит, брат, достойный кровных уз в карман за словом не лез и кричал размахивая руками про лопату и трактир, про то, что вся семья кузнеца жулики и пройдохи, что сестра его глупая скандалистка с избыточным весом…
Но оставим склоки позади. рассказ наш не о них и слушать ругань мы не будем. Мы вернемся к Булату.

Кузнец шел не спеша, но уверенно. С каждым шагом организм перебарывал алкоголь. К нему возвращались, присущие человеку подобной профессии, выносливость и уверенность в себе. С лопатой в руке он твердо решил поймать и одолеть какого-нибудь зверя. Булат не охотник, однако, кое-что все-таки знал.

Знал он так же, что скорее всего никого не поймает и вернется домой ни с чем. Оставалось надеяться, что он сможет найти чей-нибудь капкан, в котором томиться пойманный зверь. Булат прост и наивен.
Спустя несколько часов блужданий он наконец вышел на прогалину, где решил немного передохнуть. Он снял лопатой с пенька сугробчик снега и плюхнулся на него. Что же делать дальше?

Однако кузнец не смог сосредоточиться на мысли, откуда-то справа донеслись бранные крики. Булат никогда не жаловался на отсутствие храбрости. И не нашлось бы человека, уличившем его в этом. Но здравый рассудок уже пересилил затуманенность самогона. Булат, выказывая неожиданную сноровку и ловкость пробежал назад, стараясь попасть в следы. Он затих за одним из широких деревьев и старался не дышать.

Ломая кусты и ветки, весь белый от снега, на прогалину выскочил человек. Одет он был легко, сшитая из шкур одежда, капюшон. В одной руке он сжимал щит, с другой были ножны с вложенным в них коротким мечом. Человек остановился и развернулся в сторону откуда появился. Он оперся на колени и тяжело дышал, выдыхая частые столпы пара. За ним появились еще двое, в странных металлических латах, с большими промежутками в броне. Можно сказать, что всего-то были нагрудная пластина, да наплечники. Предположи кто-нибудь, что видит двух разбойников – он оказался бы прав. Они так же остановились на приличном расстоянии от человека со щитом. Тяжело дышали.
- Добегался… - сказал один из них и оскалился.

Однако я вновь забежал вперед и боюсь оставить читателя в недоумении, потому следует уделить время на представление третьего участника сей повести.