С утра Касавир пребывал в очень неплохом расположении духа. Новый день в Крепости не обещал больших дел, и даже Нейлат оставалась здесь же, не вызывая у него вполне обычного беспокойства за ее жизнь. Тихие деньки выдавались редко – они были возможны ровно настолько, насколько то позволяет перспектива близкой войны.
Он спустился на первый этаж крепости и, как обычно после завтрака, унес к себе в комнату большую кружку самого крепкого и черного кофе, какой только могли сварить. Даже без молока и сахара.
Мысль, что сегодня может что-то пойти не так, появилась у него лишь при виде собственного рабочего стола. Точнее, когда он обнаружил полное отсутствие на нем чертежей оборонных укреплений крепости - точно выверенных и уже почти готовых для запуска в строительство.
Паладин машинально растрепал волосы на затылке в замешательстве.
Он точно помнил, что ничего не трогал со вчерашнего вечера. Разумеется, имелась исключительно сомнительная вероятность, что от усталости у него начались приступы лунатизма. Впервые за тридцать восемь лет жизни. И что именно поэтому ночью он убрал бумаги в шкаф.
Но, во-первых, ничего в шкафу не было, кроме его одежды, а, во-вторых, Нейлат имела склонность к очень чуткому сну, особенно, когда спала в его постели.
Первым делом он направился к Кане. Кастелян выговаривала какому-то солдатику за все грехи, в которых тот якобы был повинен. Паренек, судя по красным ушам и глубоко несчастному виду, был готов сквозь землю провалиться.
- ...это позор для Серых Плащей! Заниматься этим на службе - настоящая низость!
Он выразительно кашлянул. Повисла тишина. Кана обернулась к нему. Слегка раскосые черные глаза женщины оживленно блестели.
- Доброе утро, сэр.
- Доброе, - голос у него все еще звучал слегка хрипловато. - У меня куда-то делись чертежи, которые я готовил. Ты их не забирала?
Кана нахмурилась и слегка сжала губы.
- Я бы не осмелилась. Могу приказать обыскать крепость. Сейчас надвигается война, и враг мог использовать любую возможность отыскать наши слабости.
На его сонную голову, не потрудившуюся даже сообразить, что следовало бы оставить кружку с кофе в комнате, этот поток слов обрушился как лавина, которая прошла прямо перед носом. Повисла секундная пауза.
- Спасибо, - он покачал головой. - Не стоит. Не потерял же я их.
"Наверняка какая-нибудь глупость".
После этого он отправился к Нейлат. Та сидела над кипой бумаг и, похоже, корчила рожицы в раскладное зеркальце - она аж вздрогнула, когда он зашел, и поспешно убрала крохотную золотистую коробочку в ящик.
- Ты не видела мои чертежи?
Девушка посмотрела на него, похлопав длинными рыжими ресницами. Беспокойство Касавира при виде недоумения капитана стало ощутимее.
- Которые на столе? Милый, ты что? Я к ним даже близко не подхожу - я их боюсь, - она смерила его взглядом. - Кстати, у тебя кофе в руках.
Он посмотрел на чашку так, словно видел ее впервые, и меланхолично сделал глоток.
- Я знаю. Спасибо.
Как оказалось, мастер Видл, главный архитектор, тоже ничего не видел и не брал. Гробнара в подвале вовсе не оказалось. Зато Кара, выходившая из крепости, заметно оживилась, когда услышала о чертежах:
- О! Гробнар тут утром носился с какими-то, все грозился что-то с ними сделать. Кажется, сжечь, и я бы ему помогла. Он куда-то убежал с ними, и вроде точно не к себе.
Касавир почувствовал, как у него почти темнеет в глазах – именно так, как иногда пишут в книгах. Положенных звездочек он так и не увидел, но что-то там определенно промелькнуло. Вообще-то над чертежами он мучился примерно неделю, но так и не доделал все, что хотел.
- Нет, не надо ему помогать. Их точно Гробнар забирал?
Рыжеволосая колдунья пожала плечами и фыркнула.
- Спроси у Нишки, она его последним видела. О, и когда увидишь у нее золотое колечко с рубином – передай ей, что если оно сегодня же не вернется на мою тумбочку у кровати – я спалю ее крысиный хвост.
Вздохнув и подавив раздражение пополам с легкой паникой, Касавир отправился искать воровку. Он сильно сомневался, что у Гробнара хватит ума стащить из его комнаты чертежи, но кто знает, что придет этому чокнутому гному-изобретателю в голову?!
На его счастье, тифлинг обнаружилась на крыльце таверны «Хвост Феникса». Девушка жмурилась на солнце и с видимым аппетитом грызла орешки в меду. Он махнул ей рукой, здороваясь.
- Привет. Нишка, это странный вопрос, но ты не видела Гробнара сегодня утром? С… чертежами.
Воровка выплюнула скорлупку и удивленно посмотрела на него красно-рыжими глазами.
- Я? Зачем мне эти бумажки и гном? Он что-то тут носился утром и, кажется, тебя искал. Можешь спросить у Келгара – он сначала к нему приставал.
Он только приподнял бровь, и девушка пожала плечами, почесав за ухом кончиком хвоста.
- А я знаю, зачем? Кстати, орехов хочешь?
Он вздохнул.
- Пожалуй, нет. Спасибо. Кстати, Кара… очень просила вернуть кольцо, если увидишь.
Дело становилось все хуже и хуже, а его беспокойство – все больше. Поднимаясь по ступенькам в таверну, он ожидал найти там Келгара, и нашел его. Дворф, сидя за огромным столом, предавался весьма позднему завтраку из определенно ранней кружки пива и гигантской сковородки с яичницей.
При виде всего этого Касавир в очередной раз вспомнил, что держит в руках кружку. Кофе в ней даже еще остался горячим. Паладин сделал глоток, но подозревал, что сегодня ему не поможет даже это.
Возвращаться в Крепость, только чтобы оставить кружку там, ему сейчас стало лень.
- Утро! – дворф отсалютовал ему пивной кружкой.
- Доброе, - ответил он. – Келгар, я хотел спросить – ты не видел утром Гробнара с чертежами, и куда он пошел?
Дворф задумчиво поскреб бороду.
- Хмм... я слышал твой разговор с Каной утром – не мое, конечно, дело, но, может, их следопыт спер? Он слишком довольный сегодня. А этот гном... он все пытался что-то втюхать мне и ему.
Касавир бросил кислый и задумчивый взгляд на Бишопа. Вообще-то он сомневался, что следопыт тут хоть как-то замешан, а если и был – он не хотел даже думать, что этот человек сделал с чертежами. Кроме того, не хотелось портить утро еще сильнее.
Так что ему пришлось с обескураженным и раздраженным видом вернуться в крепость.
По возвращении его встретил шум из подвала, который Гробнар оборудовал под свою мастерскую.
Паладин направился вниз, все еще держа в руках многострадальную кружку кофе, которая определенно видела за сегодняшний день больше нелепостей, чем за всю предыдущую и весьма долгую кружечную жизнь.
В подвале его встретил грохот, клубы фиолетового дыма, от которого нестерпимо хотелось чихать, свалившийся на пол шкаф, шум каких-то совершенно бесполезных механизмов, и возвышавшийся надо всем этим голем клинков.
- Гробнар! – рявкнул он, пытаясь заглушить весь этот шум.
Гном, весь в какой-то грязи и с очками на лбу, моментально отреагировал на его голос. Часть механизмов тут же прекратила шуметь, фиолетовый дым пропал, а гном оживленно перепрыгнул через поваленный шкаф.
- Сэр Касавир! О, как прекрасно, что вы зашли - вы так редко спускаетесь сюда, а между тем, я обдумывал, что совершенно необходимо улучшить наше оружие, и все никак не мог поговорить с вами! Я изобрел чудеснейший меч, который может буквально все! Я предложил его господину Айронфисту, но он отказался! Очевидно, потому, что все же меч не по росту! Сэр Бишоп тоже отказался, причем весьма грубо! Но я уверен, что вам он точно...
Гнома прервало шипение, с которым Касавир выдохнул сквозь плотно сжатые зубы.
Вообще-то с утра он бывал куда раздражительнее обычного. К сожалению.
- Гробнар. Только один вопрос. Скажи, куда ты дел мои чертежи?
- Ваши?
Гном выглядел разочарованно и почти обиженно.
- Возможно, это фигура речи, ведь те чертежи, что я знаю, в основном были изобретены много лет назад, и те, что я сделал последними, были чертежами вашего меча!
- Он не мой. Я про чертежи для Крепости-на-Перекрестке!
- Сэр, но ведь крепость была построена много лет назад! Вы исследуете ее и интересуетесь историей? О, это же прекрасно! Я видел сотни чертежей и архивных образцов, и знал одного мага, который даже коллекционировал их, представляете?
Он едва что не сплюнул и ушел молча. Ему стало очевидно, что Гробнар ничего не брал.
Раздраженный до самых глубин своей паладинской души, Касавир вернулся в комнату. Нет, посреди чернильниц, кистей, красок, книг, бумаги, трех раковин, куска коралла и всего прочего, что валялось на столе - чертежей чудесным образом не возникло.
А между тем, Касавир бы согласился даже на их появление с искрами и фиолетовым дымом.
Он вздохнул, огляделся и наконец-то поставил на стол кружку.
Хррусть.
Почти идеальную тишину внезапно нарушил весьма странный звук рвущейся бумаги. Это был аппетитный хруст, словно кто-то с наслаждением рвал полоску за полоской, превращая пергамент в мелкие клочки.
Хррусть. Шурх.
Касавир нахмурился и заглянул под диван. Было похоже на возню Тара, которому он периодически кидал скатанные бумажки, чтобы кот драл их вместо кресел, кроватного полога и дивана. Это, к его удивлению, даже помогало.
Хррусть. Шурх-шурх.
Он встал на колени и приподнял свесившееся с края постели одеяло.
- Твою мать!
Тар сидел под кроватью с довольным видом, буквально утопая в счастье и обрывках бумаги. Мелкие клочки под постелью, застрявшие в кремовой шерсти кота, напоминали снежную кучу, в которую тот зарылся с таким удовольствием, что паладину захотелось его придушить. Особенно когда он заметил, что кот нагло вытаращил на него голубые глаза и отгрыз очередной клок от пергамента, зажатого в лапах. На обрывке Касавир угадывал остатки чертежа катапульты.
Тар выплюнул из пасти клочок бумаги, потянулся, еще больше извалявшись в обрывках, и довольно мурлыкнул, щурясь. Длинная шерсть в ушах и белые усы придавали его морде особо хитрый вид.
Касавир наконец-то понял, куда делись все чертежи.
На памяти капитана крепости это был первый раз за все время их знакомства, когда она слышала, как паладин матерится.
Мы Вконтакте
